Пора выбирать

Авдеев Макар

Но это и неудивительно, она же всё время, пока Захар отдыхал у Сергея (и колесил на поезде, набираясь новых впечатлений), как проклятая, впахивала в штабе (судя по огромному приросту числа собранных подписей на момент возвращения Захара).

Руслан оказался моложе Захара, и учился в десятом классе, он был не очень крепкого телосложения, в квадратных очках и курильщиком, судя по чрезмерно хрипловатому для его годиков голосу. Захар минут двадцать ждал в штабе, пока тот подъедет, и поэтому в одд вышли позже, чем обычно (а всего на это мероприятие отводилось около полутора часов).

Они выдвинулись из штаба и двинулись по вечерней улице. Уже полноценно стемнело, так как зимой (и поздней осенью,

которые в здешних краях не очень-то различались) темнело рано, а в одд ходили вечером, следуя логике, что в это время больше людей находятся дома, потому что возвращаются с работы. Днём дома сидят лишь бабушки, а утром, понятно, отвлекать людей от сборов будет не очень тактично. Но конечно, нужно было не переборщить и не приходить слишком поздно, когда кто-то уже может спать. Таким неосторожным действием можно напрочь отбить у кого-то желание голосовать за Феврального. Поэтому существовал определённый верхний порог времени, самый поздний час, до которого они ходили. Обычно, как потом понял Захар, в шесть вечера они выходили из штаба, к семи прибывали в предполагаемый район для агитации, и не позже полдевятого совершали звонок в последнюю на сегодня дверь. Что касалось выходных, то тут можно было идти в одд хоть на весь день, главное, найти себе напарника.

Сейчас, когда Захар с Русланом шли, было уже позже семи часов вечера, поэтому далеко ребята не пошли. Штаб находился в центре, и ходить по квартирам они будут в домах в центре, рукой подать до площади, где случился самый первый для Захара памятный митинг.

— Кстати, а ты знаешь, почему наш чат в «Телеграмме» называется «Адский актив»? — спросил Руслан.

— Почему?

— Да был один прикол, региональные журналисты выпустили ролик с типа СУПЕР-ПУПЕР разоблачением про наш местный штаб. А у Жоры «Вконтакте» в группах был паблик «Сатанизм». И эти недоразоблачители на полном серьёзе развили теорию, что раз так, мол, возможно, наш штаб это клуб сатанистов. Ну, мы рофлили и на этой волне решили чат назвать в таком духе. А вот мы и пришли, кстати.

Руслан сначала долго не мог определиться с домом.

— Так, в этот дом мы уже ходили в прошлый раз… Или не ходили? Чёрт, я не помню! Ходили или не ходили? — спрашивал он сам себя, полчаса водя Захара кругами вокруг одних и тех же трёх домов.

В конце концов Захар психанул и предложил просто перейти на другую сторону улицы.

— Нет, всё, точно вспомнил, вот в этот дом мы не ходили! — Руслан ткнул указательным пальцем в один из домов (которые, на самом деле, в темноте не очень-то легко было отличить друг от друга, особенно если у тебя не особо развита зрительная память, потому что жилые здания из этого блока смотрелись довольно однообразными снаружи), и уверенно двинулся к крайнему подъезду. — А, стоп! — сказал он и отбежал назад. — Ты посмотрел номер дома?

— Да, — сказал Захар, — 23.

— Давай на всякий случай ещё раз посмотрим, а то вдруг перепутал, — сказал Руслан. Они ещё раз зашли за угол. — Да, теперь всё точно, двадцать три!

Ребята подошли ко входу в подъезд, и под светом наддверной лампы Руслан вытащил из рюкзака специальный журнал, в котором отметил номер дома. Журнал приходилось держать на весу, листать в перчатках (из-за холода), из-за чего было жутко неудобно. Данные из этого журнала, как объяснил Руслан, потом переносились Жорой в компьютер, в локальную базу данных, где отмечались все пройденные дома и квартиры, чтобы не запутаться и не начать ходить по второму кругу.

— Смотри, здесь всё довольно просто. Давай весь этот подъезд говорить буду я, а ты посмотришь, как это делается, и уже в следующем попробуешь сам, — сказал Руслан тоном человека, который ходил в одд если не с детского сада, то с первого класса точно.

Захар решил

ему подыграть и покорно покивал головой.

— Но сначала наденем бейджики, — наставительно сказал Руслан. — Они нужны, чтобы люди сразу видели, что мы не просто какие-то левые чуваки, а пришли к ним с официальным визитом.

— А я и не знал, — притворно удивился Захар.

— Вот, держи, это бейджик с твоей личной фотографией. — Напарник протянул Гордееву болтающуюся на синей ленте прямоугольную карточку. На прямоугольнике была надпись «Захар Гордеев, волонтёр» и фото, взятое с его страницы «Вконтакте». Захар повесил бейджик на шею.

Руслан стал звонить в домофон, произвольно выбрав номер квартиры. И тут же совершил первую ошибку: когда на том конце спросили «кто?», ответил, что они собирают подписи за выдвижение на выборы Алексея Феврального. Тогда как в специальном обучающем видео для волонтёров, которые идут в одд, размещённом командой Феврального в своём блоге, было чётко и ясно сказано, что фамилию кандидата с ходу называть нельзя! Потому что заранее никогда нельзя знать, как человек настроен к нему, отрицательно или положительно. И лучше просто сказать, что они пришли рассказать о кампании своего кандидата. И если получится, взять электронные подписи. О чём Захар и не замедлил сообщить своему менее искушённому визави.

— Подожди, не гони, я знаю что делаю, — ответил тот. — Лучше сразу говорить честно, за кого мы пришли собирать голоса, а врать нехорошо, обман до добра не доведёт.

Захар только пожал плечами, и, держа руки в карманах, продолжил топтаться на месте, чтобы не так сильно мёрзнуть, пока Руслан продолжал звонить в разные квартиры. Где-то раз на третий, на четвёртый ему открыли. Они вошли в подъезд, и Руслан уверенно пошёл на верхний этаж. «Хоть это он знает», — подумал Захар. Обход каждого подъезда обычно начинали сверху. Иногда, если подъезд большой и волонтёров было много, одна пара шла сверху, а другая, ей навстречу, снизу. Пока топали наверх, напарник вкратце поведал Захару, что увлекается математикой и физикой, что кроме технических книжек, Руслан любит читать книги по философии, например, Ницше (про художественные он ничего не сказал), что он атеист, и что он поддерживает Феврального, потому что на стороне Феврального правда, а правда всегда побеждает ложь.

Придя на верхнюю лестничную площадку, Руслан начал делать то же самое, что делал у домофона: звонить во все квартиры и сразу, в первой фразе называть фамилию Февральный. Так как его голос звучал взволнованно, и поэтому не очень разборчиво, люди, слыша неоднозначную для них фамилию, предсказуемо не открывали. «Придурок, — думал Захар, — это ж надо было пойти в одд, не посмотрев, хотя бы, обучающее видео! И как Алиса таких вообще пускает в штаб. Да ещё и отпускает агитировать одних, без надзора старших товарищей». Внешне, тем не менее, Захар старался сохранять безразличный вид. Всё равно люди ничему не научатся, пока сами не набьют шишки. Хотя сам он ещё вчера посмотрел «обучалку», которая длилась всего-то сорок минут с небольшим, и сделал для себя некоторые пометки на листочек, так что приблизительно представлял, что и как нужно было говорить, и даже отрепетировал дома.

Когда они спустились на площадку ниже, Руслан сначала позвонил в одну из боковых квартир, и там тоже последовал ожидаемый результат. Мужской голос за дверью, услышав фамилию Февральный, сначала ненадолго замолчал, а потом сказал:

— Нет, меня это не интересует.

— Как скажете, как скажете, — сказал Руслан, и принялся звонить в соседнюю с мужиком квартиру. Сделал три длительных звонка с небольшими интервалами, но за дверью так ничего и не было слышно. — Похоже, никого нет дома? — спросил он скорее сам себя, чем Захара. — Да что ж за неудачный подъезд такой…