Поражающий агент
Шрифт:
– А есть какие-то конкретные требования к собакам?
– Разве что только относительно тары. Размер клетки для собаки должен позволять животному вставать в полный рост и поворачиваться на триста шестьдесят градусов. То есть не бегать внутри, конечно, но свободно крутиться, чтоб не отлежать там себе ничего. Мало ли сколько полет продлится.
– Я тут встретил одну знакомую с собакой, – сказал Турецкий. – Она меня уверяла, что клетку в багаж не сдает. Такое может быть?
– Только в том случае, если вес животного
– Карликовый пудель.
– Ну это еще куда ни шло. А вообще-то, конечно, обычно путешествие для зверей предусмотрено лишь в багажном отсеке. И еще важно – в клетке должно быть только одно домашнее животное.
– А как рассчитывается стоимость билета? – заинтересовался Турецкий, сам не зная зачем. А впрочем, кто знает, что день грядущий нам готовит? Может, чем черт не шутит, они с женой наконец уступят дочери и заведут какую-нибудь тварь четвероногую?
– Вес животного и контейнера, – сказала Варенцова, – для его перевозки не включается в норму бесплатного провоза багажа.
– То есть оплачивается дополнительно, как ненормированный багаж?
– Совершенно верно. Да, чуть не забыла! Не забудьте захватить с собой ветеринарную аптечку, консервы и сухой корм для кормления животного в пути.
– Обязательно, – сказал Турецкий. – Хорошо, что напомнили. Большое спасибо.
– Подождите, подождите! У нас еще есть льготы!
Это было любопытно. Турецкий остановился:
– Для кого льготы – для хозяина или собаки?
– Кто платит, для того и льготы, – резонно ответила инспекторша. – Бесплатно перевозятся собаки-поводыри, сопровождающие своих хозяев в полете.
– Очень ценные сведения, – не смог не согласиться Турецкий. – Всецело надеюсь, что они мне пригодятся. А скажите, если бы я перевозил какое-нибудь маленькое животное, можно было бы обойтись без клетки? Допустим… ну, допустим, хорька?
– Если ваш хорек живет в квартире, – без тени улыбки сказала инспекторша, – пользуется городской поликлиникой для животных, имеет паспорт, то он будет допущен к путешествию с хозяином при соблюдении правил перелета и санитарных норм.
– Огромное спасибо, вы мне очень помогли. – Турецкий встал. – Кстати. А если поездка внутри страны, но на транзитном самолете, следующем за рубеж? Тогда как? Нужна справка от ветеринара?
– Кажется, да.
На что я, собственно, рассчитываю, ругал себя Турецкий, извлекая из бумажника карточку, которую дал президент. Одиннадцать телефонов для экстренной связи. Какой набрать? Первый. Турецкий назвал свою фамилию, и его попросили подождать. Минуту спустя тот же голос сказал:
– Вам перезвонят через час, ждите.
Ну ладно, фиг с ним. Зато дома можно будет похвастаться. Не он звонил президенту, а президент ему… Ну что теперь? Опять в буфет?
Когда Турецкий взял себе сто пятнадцатую чашку кофе,
– Гражданин Турецкий, если не ошибаюсь?
Турецкий обернулся. Ирина Васильевна Богучаева, руководитель пресс-службы Шереметьева-2 собственной персоной. И между прочим, без своих дурацких очков. Наверно, это было только средство защиты от Генпрокуратуры. Рядом с Богучаевой был еще один недавний знакомец – корреспондент ИТАР-ТАСС Игнатьев. Кажется, Андрей Николаевич. Очень интересно. Турецкий сделал широкий жест рукой: прошу, мол, за мой столик.
Игнатьев тут же сказал:
– Ну мне пора.
Ну уж нет.
– Подождите, Игнатьев. Не хотите мне рассказать, чем это вы тут заняты?
На лице Богучаевой отразилось явственное возмущение, на лице Игнатьева – нешуточный испуг. Кажется, он возомнил, что за ним следят. Не стоило лишать его иллюзий.
– Не заставляйте меня терять время. Все равно же узнаю.
– Я Баткина встречаю, – буркнул корреспондент ИТАР-ТАСС.
– Нобелевского лауреата? – удивился Турецкий. – Его что, кроме вас, некому встретить?
– Вообще-то, похоже на то, – оживился Игнатьев.
– Как это?
– Ну вручение премии освещалось и в прессе и вообще. А вчера я предложил сделать материал о приезде, так сказать, героя на родину, а мне начальство запретило.
Богучаева, видно, слышала это уже не в первый раз и осталась безучастна. А Турецкий удивился повторно, но сказал:
– Ну ничего, когда ваше начальство увидит и прочитает его пресс-конференцию в аэропорту – локти себе искусает.
– В том-то и дело, – сказал Игнатьев. – Никого здесь нет, никаких журналистов, никаких встречающих. А самолет из Стокгольма будет через полчаса. Чудеса. Ну ладно, я пойду.
– Все вынюхиваете? – насмешливо, хотя и непонятно о чем, сказала Богучаева. – Только не говорите, что работа такая.
– А если она мне нравится? – спросил Турецкий. Вот теперь он признался себе, зачем сюда поперся, старший советник юстиции собственной персоной. Он просто хотел еще раз увидеть эту женщину. Еще одна Ирина на его голову. Хорошо это или плохо?
А она молчала, рассматривала Турецкого, изучала. Потом сказала:
– Здесь так себе кофе. Пойдемте, я вас угощу.
Почему нет, подумал Турецкий, не на это ли я и надеялся?
– У нас тут есть общепит для сотрудников, – говорила Ирина Васильевна, поднимаясь вместе с Турецким на эскалаторе. – Мы его называем – спецбуфет.
– А в Москве есть такое заведение, – заметил Турецкий.
– Вам виднее, наверно, в министерствах всяких, генпрокуратурах…
– Да нет, вы не поняли, есть такое злачное место – «Спецбуфет No 7». Ресторанчик, очень симпатичный. Стилизован под двадцатые годы. Это на улице Серафимовича, в Доме на набережной. Понимаете, о чем я говорю?