Поражение на море. Разгром военно-морского флота Германии
Шрифт:
Судя по официальным отчетам, движущийся к эстуарию Сены флот союзников состоял из следующих кораблей: 6 линкоров, 2 монитора, 22 крейсера, 119 эсминцев, 113 фрегатов и корветов, 80 сторожевых кораблей, 360 катеров и канонерок, 25 флотилий минных тральщиков.
Выступать против таких сил было форменным самоубийством, это понимали все командиры кораблей и не боялись высказывать свои мысли вслух. Правда, толку от этого все равно не было. Новый приказ гласил: «Любой ценой атаковать противника торпедами!» Вот немецкие катера и выходили в море со своими торпедами против флота вторжения союзников. Вскоре в Гавре уже не осталось торпед, а на подвоз уже давно нельзя было рассчитывать. В Шербуре торпед пока было достаточно, однако ночной прорыв представлялся маловероятным, поскольку
Очень скоро необходимость в торпедах исчезла. «Призрачной флотилии» (так прозвали нападавшие на британский флот корабли) был нанесен решающий удар.
Ночные вылазки были дерзкими и безрассудными, хотя потери, учитывая град снарядов, которым встречали нападавших англичане, оставались небольшими. В борьбе, заведомо обреченной на поражение, были потеряны 2 эсминца, 1 торпедный катер и несколько подлодок. А успехи немецких моряков едва ли можно было заметить в армаде кораблей противника. В день «Д» к побережью Франции вышли 4266 кораблей, и за первые шесть дней были потоплены 64 корабля союзников, 106 получили повреждения.
Но эти потери не доставили удовольствия британскому командованию, поэтому было принято решение покончить с немецкой «призрачной флотилией» раз и навсегда. Вечером 14 июня 1944 года, когда торпедные катера готовились к очередной атаке, а порт Гавра – к ночи, прозвучал сигнал воздушной тревоги. Все произошло так быстро, что матросы не успели добежать до береговых убежищ. Бомбы взрывались везде: они обрушивали склады, превращали причалы в груды камней и железа, корежили корабли и береговую технику. В воздух взлетали пыль и камни, обломки дерева и металла, изуродованные человеческие тела. А это была только первая волна – смертоносный груз сбросила первая эскадрилья бомбардировщиков. Когда в 1.30 последний самолет лег на обратный курс, работа по уничтожению была полностью завершена.
Из торпедных катеров уцелел только «Т-28». «Мёве» остался на плаву, но был разрушен и охвачен пламенем. Остальные сгинули. Горящий «Мёве» постепенно кренился, все сильнее натягивая швартовные концы, которые в конце концов не выдержали напряжения и лопнули.
За последним сражением «Мёве» следила небольшая горстка зрителей, которые стояли на разрушенном причале. Горящий торпедный катер зарылся носом в воду и медленно затонул.
Было 5.30 утра 15 июня 1944 года. Одним массированным воздушным ударом союзники уничтожили все, что могло противостоять их флоту вторжения. Теперь в распоряжении немецкого командования остались только подлодки, пережившие налет на Гавр, и некоторые «малые боевые единицы» – сверхмалые субмарины, начиненные взрывчаткой катера и т. д.
Глава 12
«НЕГРЫ» И «БОБРЫ»
Теплой лунной ночью в начале июля 1944 года на обычно пустынном берегу моря немного западнее Трувиля наблюдалась необычная активность. Причем деловито снующие взад-вперед люди явно готовились не к военной операции. Они аккуратно опускали в воду какие-то длинные трубы, издали похожие на черные кубинские сигары; некоторые трубы были попарно скреплены, при этом одна слегка приподнята над другой.
Затем несколько человек влезли в верхние трубы, другие что-то поправили снаружи, потом, обменявшись рукопожатиями с находящимися внутри товарищами, закрепили над головой каждого стеклянный колпак. Колпаки были тщательно привернуты с обеспечением водо-и воздухонепроницаемости.
Плавающие по спокойной водной глади «сигары» являли собой странное зрелище, тускло мерцая в лунном свете на фоне темной поверхности моря. Спустя некоторое время они двинулись вперед, быстро набрали скорость
Таинственный механизм, приводимый в движение человеком, находившимся под плексигласовым куполом, был торпедой, правда необычной. Это ставшее привычным оружие доставляли к борту противника не эсминцы или торпедные катера, а человек, который мог подобраться к вражескому кораблю очень близко и выпустить торпеду из положения, гарантирующего успех. В первые годы войны такое оружие с успехом использовали (или испытывали) итальянцы, японцы и англичане. Под штурманом располагалась боевая торпеда, которую он мог высвободить с помощью специального устройства. Штурман располагал подобием прицела: зарубкой на стекле, расположенной на уровне его глаз, и мушкой в форме шипа. Считалось, что этого достаточно для точного прицеливания. И других трудностей было предостаточно. Проблематичное со всех точек зрения плавсредство могло развивать максимальную скорость 5 узлов; причем неизвестно, хватит ли при этом мощности батарей, чтобы вернуться домой. Даже слабый ветер делал его игрушкой волн – плыть при волнении было невозможно. Более того, выбранная для операции ночь должна быть светлой. Дело в том, что голова штурмана человекоуправляемой торпеды располагалась всего в 18 дюймах над уровнем воды. А ведь ему следовало еще разглядеть противника.
Обо всем этом адмирал Дениц доложил 29 июня 1944 года Гитлеру. Примерно в это время «негры» (так на флоте прозвали человекоуправляемые торпеды) должны были начать активные действия против флота вторжения.
– Очень скоро мы сможем отправлять в море и начиненные взрывчаткой катера, – сказал Дениц, – но это мощное оружие очень сильно зависит от погодных условий.
Опасения Деница не произвели никакого впечатления на фюрера. Он был настроен необыкновенно оптимистично.
– Без сомнения, – провозгласил он, – мы должны нападать на вражеские военные корабли, как и на торговые суда. Если Англия в эстуарии Сены потеряет шесть или восемь своих линкоров, стратегические последствия будут колоссальными!
Дениц был так ошеломлен, что не сумел этого скрыть. Он смотрел на Гитлера с почти суеверным ужасом. Неужели он действительно верит, что с помощью человекоуправляемых торпед можно топить вражеские линкоры? Да еще ни много ни мало, а шесть – восемь единиц? Подумав, адмирал счел необходимым подчеркнуть свое скептическое отношение к этим несбыточным надеждам:
– При существующих условиях практическую ценность наших малых боевых единиц еще следует доказать. В любом случае, военно-воздушные силы произведут минирование эстуария Сены. Думаю, что именно мины станут наиболее эффективным оружием, способным парализовать систему снабжения противника.
– Но мы и так минировали этот эстуарий! – недовольно воскликнул Гитлер. – Англичане тоже постоянно устанавливают мины на наших путях подвоза. Получается, что мы идем за ними, как английский бульдог послушно следует за своим хозяином. Что ж, тогда давайте последуем их другому примеру – сконцентрируем все наши силы против снабжения флота вторжения. Никто не станет спорить, что значительно лучше потопить транспорт с войсками до подхода к берегу, чем позволить им высадиться и потом сражаться с этими людьми и военной техникой на берегу. Мы выгнали англичан из Норвегии усилиями нашей доблестной авиации, лишив их снабжения оружием и припасами. Теперь мы постараемся сделать то же самое, используя для этой цели все имеющиеся силы и средства.
Завершив монолог, фюрер отпустил Деница. Мысли гросс-адмирала были очень далеки от оптимистичных. Он медленно шел и думал, что Норвегия была в 1940 году. Тогда военно-морской флот Германии еще что-то стоил. По крайней мере, он был настоящим флотом, хотя и тогда имелись трудности; например, плохие торпеды. В те времена и подводным лодкам не приходилось особенно прятаться… С тех пор прошло четыре года. И теперь Гитлер требует таких же действий от флота, которого, по сути, больше нет. Что еще хуже, он верит, что возможно достижение аналогичных результатов. Он говорит о всех имеющихся силах и средствах… Где они, эти силы?