Порноброкер
Шрифт:
— Благодарю вас. — Она коротко мне кивнула. — Рада, что наши взгляды на сей предмет совпадают. Итак? — Она мгновенно нацепила нарочито яркую маску фальшивого гостеприимства. — Пожалуй, что нам пора прощаться. Мне очень жаль, что вы так рано уходите, но когда у бедного Клода мигрень... — улыбка ее засверкала, — вы сами понимаете!
Даже когда за нами закрылась дверь, я чувствовал, как эта ослепительная улыбка лазерным лучом
Войдя в гостиную, я велел ей приготовить выпить, а сам, набрав номер полиции, посоветовал дежурному сержанту осмотреть дом Клайда Камерона, обратив особое внимание на цокольный этаж, и повесил трубку.
— Ну и что хорошего из этого выйдет? — зловеще произнесла Мариза.
— Я выполнил свой гражданский долг. — Потом набрал еще один номер.
— Бриджс, — раздался нетерпеливый голос после второго звонка.
— Холман, — ответил я и, отстранив трубку, переждал, пока не иссякнет поток ругательств. — Я хочу дать тебе шанс. Бонни Адамc убил Клайд Камерон. После этого он покончил с собой, оставив подписанное признание, и полиция уже мчится к его дому.
— Ты в этом уверен? — пробулькал он.
— Я сам видел. Он называет всех по именам, старик.
Тебя, Вилсона и Камотта. А решился он на самоубийство после того, как Гейл Коринф прислала ему поддельное предсмертное письмо якобы от Трисии Камерон и тот фильм, где вы ее сняли.
— Что?
— А ты разве не знал? — невинно спросил я. — Она всех вас попросту использовала начиная с того самого дня, когда Камерон выставил ее, заменив на Бонни Адамc.
Она только мстила. — Я простодушно хихикнул. — Брат!
Видывал я в своей жизни чморил, но вы с Вилсоном просто призовые образцы!
Он свирепо выругался и швырнул трубку прямо мне в ухо. Не успел я положить свою, как на меня налетел неистовый ураган в панбархатном платье.
— Рик! — в экстазе кричала Мариза, беспорядочно целуя меня. — Ты гений! Как ты думаешь: они убьют ее? — с надеждой спросила она.
— Нет, — честно ответил я. — Но достанется ей хорошо.
— Ой, как мне полегчало! — Она протанцевала обратно к бару. — Вот теперь это уже не поминки, теперь можно и отпраздновать!
Я не уловил логики, но спорить было не время. Я присоединился к ней у бара и взял стакан,
— Ну, ты хитер! — Она глядела на меня сияющими глазами. — Поэтому ты взял у нее чек сразу?
— Информация обошлась мне в двести долларов.
Остальное — твое, — Я же сказала, что ни гроша у нее не возьму!
— Ну взгляни же с другой стороны, — остановил я ее. — Ведь эти восемь сотен твой отец все равно истратил бы на нее!
— Ты начинаешь рассуждать разумно, — согласилась она.
— А кроме того, — продолжал я, — эти деньги тебе пригодятся, когда ты завтра же утром начнешь работать девочкой на побегушках.
Мне показалось, она ударит меня, но она передумала и хмыкнула:
— Именно этого она бы и хотела! Пожалуй, в ее словах была доля правды.
— Так что же?
— Может быть, я увидела свет в конце тоннеля? Завтра утром совершенно новая я встречу день, полная благородной решимости пойти искать работу, где не надо выделываться голышом перед камерой. — Она тепло улыбнулась мне. — Но не беспокойся, Рик. Сегодня я еще прежняя — до чертиков сексуально озабоченная и очень нетерпеливая!
Который час?
Я вынул часы.
— Пять минут одиннадцатого.
— Так поздно? — распахнула она глаза. — Нам давным-давно пора быть в постели!
Много позже, закурив сигарету, я наблюдал, как моя ночная гостья в костюме Евы вносит в спальню новые напитки. Ее полные груди бесстыдно колыхались при каждом шаге.
— Вот. — Она сунула мне в руку стакан. — Я, правда, не верю, будто ты так утомлен, что не в силах вылезти из кровати и приготовить напитки. Наверное, ты сам тайком снимаешь порнуху и у тебя где-нибудь под одеялом сейчас стрекочет скрытая камера!
— Мне тут пришло в голову, — я рассеянно погладил ближайшую розовую половинку, — как скверно я поступил с Гейл Коринф. Вилсон и Бриджс оба большие негодяи, и у обоих такая короткая выдержка. А она, как ни трудно в это поверить, всего лишь женщина. Тебе не кажется, что я совершил ошибку?
— Боже правый, конечно нет! — Она отчаянно закатила глаза. — Всем известно, что ты противник насилия!
— Ты права, — удовлетворенно пробормотал я. — Под жесткой оболочкой я на самом деле очень мягкосердечен.
— Ну не знаю! — мурлыкнула она. — Вот я сейчас повернусь спиной, ты посмотришь, какие у меня синяки!