Порочная преданность
Шрифт:
Звука ее мольбы почти достаточно, чтобы развязать мне руки. Но я не могу отказать ей в том, чего она хочет.
Я начинаю двигаться, медленно, целуя ее позвоночник и отводя бедра назад в длинном, горячем движении, которое заканчивается тем, что внутри нее остается только моя набухшая головка члена, а затем я снова подаюсь вперед. Сначала я трахаю ее так, длинными медленными движениями, от которых напрягается каждый мускул моего тела, а она дрожит подо мной, выгнув спину, встречая меня каждый раз, когда я снова вхожу в нее.
Ощущения изысканные. Она изысканна.
И
Я вхожу в нее еще раз, наслаждаясь глубиной, ощущением ее мягкой попки, прижатой к моему упругому животу, а затем выхожу, мой член пульсирует в знак протеста, когда я переворачиваю ее на спину. Я скольжу одной рукой по ее ноге, зацепляя ее за бедро, и снова вонзаюсь в нее быстрым толчком, на этот раз более сильным, глядя на ее великолепное лицо.
— Стони для меня, милая, — пробормотал я, снова погружаясь в нее. — Дай мне услышать, как это приятно. Боже, детка, дай мне услышать это. Кончи для меня еще раз.
— Не думаю, что смогу, — вздыхает Белла. — Но это так приятно…
— Ты сможешь. — Я тянусь вниз и провожу подушечкой большого пальца по ее клитору. — Кончи на мой член, детка. Дай мне почувствовать это.
Я хочу, чтобы это длилось вечно. Я не хочу кончать, не хочу останавливаться, но потребность в разрядке слишком велика. Я не могу больше сдерживаться, и когда я вижу, как ее голова откидывается назад, когда ее рот открывается, и я чувствую первое бархатное сжатие ее киски, когда ее оргазм пульсирует по всей длине моего члена, я ухожу.
Все, что я могу сделать, — это позволить ей пережить оргазм, прежде чем я заставлю себя вытащить член, каждый мускул в моем теле протестует, когда я обхватываю рукой свою длину и начинаю поглаживать. Первая горячая струя бьет по ее груди, и наслаждение проносится по моему позвоночнику, капельки спермы прилипают к ее твердым соскам, а следующая стекает по ее животу, прессу, стекая по гладкой коже, как струя за струей по ее телу. Моя рука конвульсивно сжимается вокруг члена, выдавливая из него последние капли, и я поглаживаю его, вытягивая из оргазма последние капли удовольствия.
Задыхаясь, я рухнул на кровать рядом с ней. Белла практически вжалась в кровать, ее глаза закрыты, а грудь вздымается, когда она пытается отдышаться.
— Не двигайся — говорю я ей, когда снова могу говорить. — Я принесу что-нибудь, чтобы привести тебя в порядок.
Она беззвучно кивает, и я поднимаюсь с кровати и на шатких ногах иду за теплой мочалкой. Через минуту я возвращаюсь, сажусь рядом с ней и осторожно вытираю ее, а она издает тихий гул удовольствия от ощущения теплой ткани на своей коже.
Когда я возвращаюсь из ванной во второй раз, она уже забралась под одеяло, и только верхняя часть ее обнаженного плеча виднеется над ним. У меня в груди все сжимается, когда я смотрю на нее: ее лицо мягкое и расслабленное, каштановые волосы рассыпаются по подушкам, и я не хочу ничего, кроме как смотреть на нее вот так вечно.
Я хочу ее. Всю ее, во всех смыслах. И эта мысль приводит меня в ужас — возможность того, как легко я могу ее потерять. Насколько вероятно, что она уйдет, когда все
Все, что может изменить то, что есть между нами. Все, что могло бы дать мне то, чего я хочу.
Я опускаюсь на кровать рядом с ней. Она уже глубоко дышит, мягкие, долгие вдохи говорят о том, что она заснула без таблеток.
Осторожно я придвигаюсь к ней, не настолько близко, чтобы дотронуться, но достаточно близко, чтобы я мог почувствовать ее тепло, твердую форму ее тела рядом с моим. Достаточно близко, чтобы почувствовать, каково это — делить с ней постель, хотя бы еще одну ночь.
Я сказал ей, что хочу, чтобы мы спали в одной постели, пока существует этот брак, и я имел это в виду. Но я также знаю, что если она будет сопротивляться, то я уступлю. Я никогда не смогу заставить ее сделать что-то, чего она не хочет.
Мне остается только надеяться, что она тоже этого хочет.
18
БЕЛЛА
Проснувшись на следующее утро с приятной болью, я понимаю, что мне удалось проспать до своего обычного будильника. Постель мягкая и теплая, манящая, и я глубже зарываюсь головой в подушку, гадая, как долго я смогу здесь оставаться.
Второе, что я понимаю, — это то, что Габриэль тоже выспался. И он все еще в постели со мной.
Он свернулся калачиком позади меня в какой-то момент ночи. Его рука перекинута через мою талию, его твердое, мускулистое тело прижато к моей спине. Он тоже пришел в постель голым, я чувствую каждый сантиметр его гладкой, обнаженной кожи… и его твердый член, прижатый к моему позвоночнику.
Я сопротивляюсь желанию прижаться к нему. Только один раз. Так я ему сказала. Точно так же, как я сказала ему, что после того, как он лишит меня девственности, наши отношения снова станут платоническими. Даже профессиональным. Мы уже столько раз пересекали эту черту, что она осталась далеко позади. Я не могу уже переступить черту, которую я только что установила перед нашей свадьбой. Даже если ощущение его горячего и твердого тела позади меня вызывает желание перевернуться и обхватить его ногами, чтобы он вошел в меня и заставил меня кончить снова и снова.
Я никогда не знала, что можно кончить столько раз, сколько он заставил меня прошлой ночью. Кажется, я насчитала четыре, но я могла и ошибаться. Трудно было держать себя в руках, когда все мое тело представляло собой лишь лужу блаженных ощущений, а он, казалось, был полон решимости выжать из меня все до последней капли.
От этой мысли я вздрагиваю, и этого достаточно, чтобы разбудить Габриэля.
Он ерзает позади меня, его бедра слегка выгибаются, и он сонно вжимается в меня своей эрекцией. От этого ощущения я задыхаюсь, мое тело непроизвольно выгибается навстречу ему, и в мгновение ока я оказываюсь на спине, а он склоняется надо мной.