Порочная страсть на двоих
Шрифт:
Сердце забилось у самого горла. Глеб Сергеевич сжал мобильный с такой силой, что померк экран.
Глава 3
Россия. Почему-то после трех лет неудачных попыток прижиться в Америке она казалась Макару особенно родной. У него не было денег и было некуда идти – небольшую квартиру они с Ритой продали перед отъездом. Оставалось вернуться в дом, где его вырастили приемные родители. Он не знал, будут ли ему там рады, но после разрыва с женой и длинной полосы неудач ему требовалась хоть какая-то моральная поддержка.
Вот
Завидев Макара, девушка подпрыгнула от неожиданности и принялась тушить сигарету в самодельной пепельнице.
– Макар! – отряхивая рваные джинсы от пепла, застенчиво заулыбалась она. – Ты какими судьбами здесь?
– Вернулся.
–А Рита?
– Разошлись мы с Ритой, – он хмуро поставил небольшую спортивную сумку на порог и присел рядом с сестрой. – А кроме как к вам, идти больше некуда.
– Да это же хорошо, Макар! Без тебя здесь совсем тоскливо…
– Ты мне зубы не заговаривай! Курить, зачем пыталась? – осуждающе зыркнул в сторону самодельной пепельницы он.
– Так у нас в школе все курят, – беспечно махнула рукой сестра.
– А что, если все из окна выпрыгивать начнут, ты тоже прыгнешь?
– Ну, не начинай, а? – скривила накрашенные яркой помадой губки девушка.
– Чтобы сигарет у тебя больше не видел! Найду, убью, – пообещал Макар. Сгреб со стола пачку дешевого курева и всунул себе в карман куртки.
Тома надулась и понуро уставилась на свои ногти с ободранным маникюром. Знала – с Макаром шутки плохи. Если сказал – убьет, то по шее обязательно надает. Да еще и матери все расскажет.
Впрочем, обижалась она совсем не долго – очень уж обрадовалась его возвращению. Старший брат, хоть и не родной, всегда был для нее кем-то вроде супергероя. Еще бы – с организованной преступностью борется! Ну, и что, что его уволили без права на восстановление? Зато у него черный пояс по каратэ есть. И рядом с Макаром ей не страшны никакие местные задиры.
– Ты, наверное, есть хочешь? – робко и примирительно стрельнула в его сторону зелеными глазами она.
– Очень хочу, – вздохнув, признался Макар.
– Идем в дом, я тебе яичницу пожарю.
– А ты, что, умеешь? – лукаво посмотрел на девушку он.
– Смеешься, да? Чего это я не умею? С тех пор, как папы не стало, вся работа по дому на мне. Мама устает сильно. Болезнь прогрессирует. Только по квоте химиотерапию прошла. Не до готовки ей.
Макар помрачнел. Отец умер еще до его отъезда в Америку. Хоть и не родной, а все же хороший человек был отец. Заслуженный мастер спорта, его личный тренер и тот еще боец. Сколько наград у него было, не счесть! Макару столько никогда не заработать. А у мамы в прошлом году обнаружили опухоль головного мозга, и проклятая болезнь прогрессировала. Только благодаря приемным родителям Макар человеком стал. А так – сгнил бы уже
– Ладно, покорми меня, что ли… – поднимая с порога сумку с нехитрыми вещами, попросил сестру он.
– Идем. С возвращением, – сестра застенчиво заулыбалась и повела его за собой.
В холодильнике нашлись яйца и кетчуп. Тома достала из буфета хлеб и консервы. После смерти отца они с матерью жили очень скромно – зарплаты библиотекаря едва хватало на оплату коммунальных услуг да на нехитрые продукты питания.
Яичница весело заскворчала на сковороде, заполнила кухню аппетитным ароматом, и вскоре Макар с сестрой уплетали приготовленное дежурное блюдо.
– А как же Данька? – разливая чай, спохватилась Тома. – Неужели в Америке навсегда останется?
– А как его заберешь? Закон на стороне матери, – с горечью отозвался Макар.
– И что же… никогда больше не увидимся с ним?
– Я пока не знаю, Тома… честное слово, не знаю, – покачал головой Макар.
– Иногда надо на обстоятельства положиться. Пусть все будет так, как будет. Авось, жизнь сама тебе шанс подкинет, – участливо положила свою тонкую ручку на его крепкое запястье Тома.
Жизнь подкинула шанс довольно быстро, на следующее же утро.
Макара разбудил запах домашних блинчиков. Мать проснулась на час раньше, чтобы приготовить им с Томой любимое с детства лакомство.
Макар потянулся на узкой скрипучей кровати, на которой провел большую часть своего детства, и криво улыбнулся. Все же, хорошо дома. И пусть на завтрак будут только блинчики с заготовленным с прошлого года абрикосовым вареньем, главное – что здесь все свое, родное. И стены, и запах, и сводная младшая сестренка Тома с глупо выкрашенными в розовый блонд волосами. Да и мать обрадовалась, что он вернулся. Даже расплакалась от счастья – хоть и не родной, а все же сын.
Макар быстро натянул борцовку и спортивное трико. Вышел на кухню.
– Макарчик, ты проходи, садись, чай сейчас сделаем, – с нежностью погладила его по жестким черным волосам мать. И тихо добавила: – Не верится, что ты дома…
Он поймал ее ладони и прижал к своим колючим небритым щекам.
– Ма, ты не волнуйся, я скоро на работу устроюсь. Я вчера в центр занятости ходил. Оставил заявку. Сегодня на два собеседование пойду. Тебе сколько денег на лекарства надо?
– Да пустое все, Макарчик… Ничего мне не поможет уже. Не стоит тратиться. К отцу я хочу. Заждался он меня на том свете. А теперь ты вернулся, и я за Тому спокойна. Не пропадет она, если ты рядом будешь.
– Не говори глупостей, ма! Деньги достану в ближайшие дни, – поцеловал ее морщинистые руки он. – Не для того вы меня из детского дома взяли, чтобы я вам ничем помочь не смог!
– Только без глупостей, хорошо? – придвигая ему тарелку с ароматно пахнущими блинами, попросила она.
– Хорошо…– буркнул Макар. – Так сколько денег надо?
– Пятьдесят тысяч. Остальное по квоте оплатить обещали, – вздохнула мать.
– Достанем, – пообещал он и целиком запихнул в рот первый блин.