Порочное влечение
Шрифт:
— Из твоих уст звучит и правда хреново… — спустя долгую паузу подытожила подруга, но тут же, хитро улыбнувшись, сказала то, что я боялась услышать: — Только не говори, что тебя напрягает ваше проживание вместе без штампа?
Я постаралась закатить глаза как можно правдоподобнее, но, решив не лгать, слишком грубо сказала:
— Черт побери, а разве это не первая вещь, о которой ты думаешь, когда к тебе заявляется вроде как любимая девушка, да еще и беременная?! Я все чаще чувствую себя так, словно не оставила ему выбора. Даже сегодня… У нас первый совместный Новый Год, а он принес мне ОБЩЕЕ приглашение
— …Больше ничего не делает… — понимающе закончила она предложение за меня и тут же строго продолжила: — Возможно, сейчас ты посчитаешь меня бессердечной стервой, вмешивающейся в чужой монастырь, но… Если во время «медового месяца» он так себя ведет (и сейчас я не имею ввиду его занятость — ты знала, что он — владелец корпорации, когда влюблялась), что будет дальше? Любовницы? Полный игнор? Семейная психотерапия? Ты ведь понимаешь, что не должна жить с ним ради детей, да?
— Извини. Мне… пора. Пока.
Слова подруги напугали меня так сильно, что вместо ответа я просто выключила телефон и, вскочив с места, направилась в гардероб. Нужно было срочно выкинуть весь этот ужас из головы и не важно чем: покупками, прогулками, завтраком, но… никак не мыслями о расставании с Робертом.
«Нет, не смей даже думать об этом… Он любит тебя, а ты любишь его. После всего пережитого ты наконец должна усвоить это как некую манру и не ведись за поводок гормонов!» — в последний раз отчеканила я про себя и, одевшись потеплее, вызвала машину, медленно поковыляв в вестибюль, не в силах избавится от Таниных слов, которые как некая заевшая мелодия безостановочно крутились у меня в голове.
В темно-красном лифте с позолоченными вставками и стеклянным полом я отключилась полностью и, когда лифтер в третий раз напомнил, что пора бы выйти, осознала — у меня есть реальные проблемы и нужно срочно переговорить с Шаворским, пока я не надумала себе лишнего.
— Да, двести сорок пятый номер на десять часов! — услышала я знакомый голос в холле и замерла у большой колонны. Около стойки регистрации клиентов отеля стояла молодая высокая блондинка — новая личная помощница Роберта и что-то активно поясняла администратору с крайне интригующей улыбкой, — В этом же номере есть личная крыша? Так вот, вы должны организовать все по высшему разряду. Так, чтобы ваш постоянный клиент, Роберт Шаворский, остался доволен. Ах, да… Чуть не забыла, для уточнения деталей заказа звоните напрямую мне, тревожить спутницу господина Шаворского запрещено категорически.
Сердце замерло в груди, дыхание участилось, а слово «спутница» эхом повторялось в голове тысячи раз, как некая клятва или заклинание на вечные метания наших отношений из стороны в сторону.
— Заказ в обработке. Повторим еще раз: номер для новобрачных с ужином на крыше под стеклянным куполом и личным симфоническим квартетом. Ах, да… Заказ на две тысячи роз отправлен в обработку… В общем, основные детали согласованы, осталось оплатить и оставить мне свой номер! — деловито осведомил помощницу Роберта человек за стойкой,
Блондиночка удовлетворенно улыбнулась и достала черную кредитку с серебряной галочкой — фирменной эмблемой корпорации.
«Черт, кажется предсказание Тани про любовницу сбывается намного раньше, чем можно было представить…» — обреченно прошептал внутренний голос и я повержено села на небольшое кресло рядом. Мысли путались, а идея о медленно тонущей лодке нашей с Робертом воображаемой семейной жизни толкала на необдуманные поступки.
Руководствуясь одномоментным порывом, я, проигнорировав личного охранника и водителя, поймала такси, намереваясь поговорить с Шаворским воочию. Только все оказалось не так просто, как хотелось бы…
— Чтобы пропустить вас внутрь нужно выписать пропуск, заверенный лично сэром Робертом Шаворским, но сейчас у него собрание директоров, — деловито пояснил мне охранник, тем не менее некое волнение после упоминания моего имени у него не исчезло: наверняка он знал, кем я прихожусь его боссу, но решиться на должностное преступление не позволяла совесть. И, когда я было уже собиралась уйти, растерянно кинул мне в спину: — Но все закончится где-то к двум часам дня и после у него начинается двухдневный отпуск.
Вот тут по по спине прошли знакомые мурашки… Мало того, что он подарил мне буклет с приглашением от отеля на Новый Год, а какой-то даме устроил романтик на крыше с оркестром, так еще и освободится намного раньше, чем собирался вернуться ко мне… Это ли не подтверждение всех моих опасений?
— Скажите, — немного нервно спросила я у мужчины на входе, который почему-то намного больше меня владел информацией о моем мужчине, — Может ли быть такое, что Роберт задержится на работе до восьми часов сегодня, например?
— На самом деле, если мне не изменяет память, он работает до восьми ежедневно, — обрадовал меня он, но, тут же призадумавшись, продолжил: — Хотя… сегодня он попросил выделить ему охрану на два, значит, в офис он точно не вернется… Вы вполне можете подождать его тут и вместе отправиться домой.
Слишком все казалось спорным и от части фальшивым. Не хотелось сеять сомнения в искренности Роберта, но это зерно уже давно было в нашем саду и теперь против воли любой фактор воспринимался мной, как некое доказательство его поверхностного отношения и не желания создавать со мной семью.
Достав телефон из маленького клатча, я, не задумываясь, набрала Шаворского и уже через два гудка услышала родной голос.
— Привет, дорогой, — собрав волю в кулак, я сделала тон как можно похожим на мой обычный — позитивный, тем не менее приглушенные голоса на заднем плане заставили смутиться и, тут же извиняясь, прошептать: — Я сильно тебя отвлекаю, да?
— Нет. Что случилось, Полина? — голос Шаворского был жесткий, отстраненный и раздраженный, мне это катастрофически не понравилось и хоть умом я понимала, какие нервы требуется для переговоров и совещаний, но все равно восприняла все на свой счет. Мужчина, как всегда, будто почувствовав мое настроение ментально, приглушенно выругался и уже через секунду я услышала, как захлопнулась дверь переговорной и его голос в абсолютной тишине пояснил ситуацию: — Черт, прости. Очень сложно так сразу переключаться с работы на… тебя.