Порочные лжецы

Ли Лора

Он наклоняется так, что мы оказываемся лицом к лицу, удерживая меня в плену своего взгляда. Я бросаю ему вызов своим неповиновением, ни разу не отведя взгляд. Я чувствую запах алкоголя в его дыхании, когда жар от его тела проникает в мое. Я прекрасно осознаю, что мое тело прикрыто лишь хлипким полотенцем, так как он держит меня в клетке. Внутри меня разгорается ад, пока мы смотрим друг на друга, без слов передавая что-то… хотя я еще не совсем поняла, что именно.

Кингстон берет меня за подбородок и наклоняется еще ближе, пока не оказывается в нескольких дюймах от моего рта.

— Слушай

меня внимательно, потому что я скажу это только один раз. Не лезь ко мне. Я слишком долго и упорно работал, чтобы какое-то новоявленное отродье испортило мне все.

— О чем, черт возьми, ты говоришь? — я борюсь с дрожью, когда его хватка крепнет. Я почти уверена, что у меня останутся синяки в форме кончиков пальцев. — Почему ты, блядь, не можешь просто оставить меня в покое?

Ноздри Кингстона раздуваются.

— Потому что ты отвлекаешь меня.

— Отвлекаю тебя? И в чем моя вина?

Его глаза сузились до щелей.

— Не делай вид, что не знаешь, что делаешь.

У меня отвисает челюсть.

— Я ничего не делаю! В каком поганом мире ты живешь, где ты можешь просто издеваться над кем-то или бросаться подобными обвинениями? Ты здесь по поручению Пейтон? Она хочет, чтобы я ушла? Так вот в чем дело?

— Это не имеет никакого отношения к Пейтон. Мне плевать, чего она хочет.

Я закатила глаза.

— Вау… не ожидай наградыв категории «Парень года».

Он насмехается.

— Я не ее парень, и мы все это прекрасно понимаем.

— Да… Я действительно не думаю, что она согласится. На ужине она выглядела довольно территориальной.

Взгляд Кингстона на мгновение опускается к моим губам.

— Последнее предупреждение, Жас.

Я издевательски смеюсь.

— Или что? Ты не…

Я прерываюсь на полуслове, когда его губы агрессивно набрасываются на мои, его язык требует входа. Я задыхаюсь, что дает ему возможность проникнуть в мой рот. Внутри меня что-то всколыхнулось, что-то чисто первобытное, и прежде чем я успеваю усомниться в себе, я целую его в ответ, крепко и горячо, практически запечатлев себя на его губах.

Кингстон обхватывает меня руками и втискивает свое мощное бедро между моими. Наши тела прижаты друг к другу, все его твердые грани против моих нежно-мягких изгибов. Наше дыхание смешивается, а наши языки переплетаются. В этом поцелуе столько настойчивости, будто мы пытаемся проникнуть друг в друга. Он голоден и свиреп. Одурманивающий и головокружительный. Я даже не представляла, что простая встреча губ двух людей может быть такой чертовски сильной.

Желание пронзает меня, когда его мягкие губы прокладывают дорожку по линии моей челюсти, его зубы царапают мою шею. Кингстон бормочет проклятия и поднимает меня, обвивая мои ноги вокруг его бедер. Он стягивает штаны, упираясь в меня своей эрекцией.

Кингстон покусывает место, где моя шея сходится с плечом.

— Тебе это нравится?

Мой позвоночник выгибается.

— Да.

Он стонет, когда его пальцы проникают под полотенце и находят мою горячую плоть.

— Хочешь еще?

Моя голова откидывается назад, глаза закрываются.

— Да.

Если бы я была сейчас способна здраво мыслить,

его мрачная усмешка могла бы меня обеспокоить, но в данный момент я не могу думать, я могу только чувствовать. За последние несколько недель я так оцепенела, что вцепилась в этот кайф, как в спасательный круг. Я вздрагиваю, когда он проводит пальцами по моей влажной коже. Стону, когда он вводит в меня один длинный палец. Дыхание Кингстона сбивается, когда он вводит и выводит палец, потирая тыльной стороной ладони мой клитор.

Я прикусываю нижнюю губу, когда он добавляет второй палец. Вместе мы выработали ритм, который кричит об отчаянии и голоде. Он изучает мое лицо, тщательно фиксируя каждую черту. Кингстон так точно подстраивается под мои всхлипывания и стоны — регулирует углы, давление и скорость, чтобы доставить максимальное удовольствие. Это так интенсивно, что я кончаю в рекордное время. Он замедляет свои движения, пока я извиваюсь на нем, а затем полностью отстраняется. Шокирует, какой опустошенной я внезапно чувствую себя, когда он отстраняется от меня и возвращает меня на твердую почву.

Когда наши глаза встречаются, он выглядит таким же ошеломленным, как и я. Его песочные волосы растрепаны, дыхание неровное, а глаза дикие. На его брюках видна явная выпуклость, но это, похоже, волнует его меньше всего. Прежде чем я успеваю произнести хоть слово, Кингстон выходит из моей комнаты, захлопнув за собой дверь. Как только он уходит, я сползаю по стене, мои ноги слишком ватные, чтобы устоять на ногах. Проводя руками по волосам, я прокручиваю в голове последние десять минут.

Что это было, черт возьми?

8. Жас

— Что происходит между тобой и моим братом? — спросила Эйнсли во время обеда. — Он все утро бросает тень на Пейтон и не перестает пялиться на тебя.

Я чуть не подавилась своей пастой примавера.

— Между мной и твоим братом ничего не происходит.

Эйнсли бросает на меня скептический взгляд.

— Жас, серьезно. Не говори мне «ничего», потому что мои близнецовые чувства обостряются. Вчера Кингстон был с тобой большим придурком, а сейчас он выглядит так, будто хочет наброситься на тебя. Кроме того, он даже не пытается скрыть свое презрение к Пейтон. Что, черт возьми, произошло вчера за ужином?

Я пожимаю плечами.

— Ничего не случилось.

— Это чушь. Ему что-то от тебя нужно, — она делает паузу на мгновение. — Или он уже получил что-то от тебя.

Я пытаюсь бороться с этим, но я знаю, что краснею. Я могу только надеяться, что мой загорелый цвет лица скрывает это. Я не могу перестать думать о том, что произошло у моего шкафа прошлой ночью. Я не девственница, но я и не девушка, которая легко ложится с кем-то в постель. Я спала только с одним парнем, и он был моим парнем. Тот факт, что я позволила Кингстону так прикасаться ко мне, когда мы только познакомились, совершенно не в моем характере. Почему меня так чертовски тянет к нему? И почему это должно быть так приятно?