Порочные занятия
Шрифт:
Моя бровь ползет вверх.
— Надеюсь, с профессором Экхартом все прошло хорошо?
— Да, — его улыбка становится шире. — Спасибо за вчерашний день.
— Пожалуйста, — я протягиваю слово, пытаясь узнать, что его так оживило.
Секундой позже из-за его спины выходит Джулия, мать ее, Раринг, выглядящая так, будто ее только что трахнули.
Нет.
Она хочет, чтобы я подумал, будто ее только что трахнули. Если бы это на самом деле было так, красные пятна на щеках тянулись бы вниз по кремовой
Все дело в цвете лица. А он даже ярче, чем у Феникс, которая восхитительно краснеет.
Но я отвлекся.
— Я думал, мы поедем вдвоем, — поворачиваюсь к доктору Ксандеру, прищурившись.
Он смотрит с бесхитростным выражением лица, от которого мне хочется ударить его по башке.
— Ну, Джулия услышала, что мы собираемся на концерт, и предложила пойти с нами для моральной поддержки.
Я поворачиваюсь к упомянутой женщине, которая пожимает плечами. Мы с ней оба знаем, что она сама напросилась, и доктор Ксандер был идеальным вариантом для такой махинации.
Вопрос в том, как она узнала о наших планах. Сказал ли ей доктор Ксандер, потому что не может держать рот на замке, или она заглядывала сюда, чтобы вытянуть из него как можно больше информации обо мне?
Паранойя пронизывает каждый дюйм кожи, вызывая зуд.
Может быть, она свободный партнер семьи Бестлэссонов, и регулярно докладывает Одину о достижениях его племянника? Если это так, то мое имя, без сомнения, попало в поле зрения с примечанием «профессор, швырнувший стул». Теперь она сообщит, что я был на концерте мальчика…
Бросаю эти мысли, пока меня не затянуло.
— Отлично, — я поворачиваюсь на пятке. — Пойдем.
Я хотел бы сказать, что мы идем по кампусу в тишине, но восторженная болтовня доктора Ксандера действует мне на нервы каждую минуту.
Кафе на удивление полно, но доктор Ксандер ведет нас налево от бара к кабинке, которую он забронировал заранее.
Я тянусь рукой к сиденью, позволяя Раринг войти первой, затем отступаю назад и жестом приглашаю второго мужчину сесть рядом с ней. Таким образом, он может хотя бы служить барьером.
— Что будем пить? — спрашиваю я.
Доктор Раринг даже не скрывает раздражения и поджимает губы.
— Двойная водка и эспрессо.
— Ксандер?
Он хмурится, будто пытаясь понять, нравится ли ему, когда я называю его фамилию без должности.
— Горячий шоколад, пожалуйста.
Впереди на сцене длинноволосый парень из флаера болтает с кем-то из передней кабинки. Под таким углом трудно разглядеть, кто это, но, скорее всего, это не Вир Бестлэссон.
Очередь, к счастью, длинная, что дает мне время обдумать произошедшее с тех пор, как Феникс покинула мой кабинет под пристальным взглядом тех гарпий.
Сожаление пинает мое либидо, заставляя болезненно застонать. Я мог бы позвать ее прошлой ночью, но Квинн перезвонила через час и сообщила о находках. Затем она прислала карты и множество данных, из которых
Но все же… Просыпаться этим утром было неприятно, зная, что пройдет не менее тридцати часов прежде, чем я смогу к ней прикоснуться.
Я пощипываю переносицу. Что, черт возьми, со мной не так? Я никогда не привязывался ни к одной из своих саб. Но я и не видел их каждый день. И они уж точно так не воодушевляли.
— Чего желаете, сэр? — спрашивает студент, которого я знаю по факультету финансов и бухгалтерского учета.
Я тараторю заказ, добавляя к списку еще эспрессо на случай, если мне понадобится кофеин, чтобы не заснуть во время выступления.
Мой взгляд устремляется к кабинке, где доктор Раринг успела поменяться местами с доктором Ксандером, так что теперь она сидит посередине.
Черт возьми.
Я, наверное, преувеличиваю ее мотивы. Вероятно, она просто перебарщивает с флиртом. Но такая красивая женщина не должна бросаться на обычного академика.
Вот, почему она может быть шпионом «Одина».
Бариста приносит мой заказ, и я расплачиваюсь телефоном. Даже если она агент семьи Беслэссонов, у меня не было никаких контактов с объектом с той самой первой лекции. Однако, было бы разумно проявлять осторожность во всем, включая Феникс.
Я отношу напитки обратно к столу, не скрывая гримасу отвращения при виде того, что она сидит посередине, и опускаюсь на сиденье рядом.
— Спасибо, — она хлопает искусственными ресницами.
Не обращая внимания, беру чашку эспрессо и пододвигаю поднос к доктору Ксандеру.
— Вы вызываете настоящие волнения в кампусе, — она подносит напиток к накрашенным губам.
Я делаю глоток эспрессо, который на удивление насыщенный для заведения в студгородке.
— Видео Аттены Белус из вашего кабинета дошло до «Урана», — говорит она, тоном намекая, что именно она его отправила. — Он был недоволен.
Мой взгляд устремляется к доктору Ксандеру, который, кажется, не слушает. Нахмурившись, я смотрю на нее краем глаза.
— В самом деле?
— Он сказал, что от протестов против сексистских высказываний до закрытия его борделей был один шаг.
Моя челюсть сжимается, как обычно, когда что-то напоминает мне о Криусе и о том, что он мог сделать с матерью.
Хотелось бы думать, что он не стал брать ее на работу в одно из своих заведений, но ведь это тот самый человек, который нарушил наше соглашение, похитив ее через десять лет после того, как продал мне нашу свободу.
— Он заставил Аттену уйти с поста офицера по делам женщин. Больше она вас не побеспокоит.
Единственный ответ, который я ей даю, это кивок.
Знание того, что она связана с «Ураном», а не с «Одином», ослабляет узел напряжения, существовавший с момента нашего знакомства. Я усаживаюсь поудобнее и расслабляюсь. Они оба одинаково опасны, но только у одного я пытаюсь похитить наследника.