Порочный круг
Шрифт:
Каким-то нетронутым краешком сознания, еще способным мыслить, Ив словно сквозь сон спрашивала себя, почему бы их не послушать. Превратиться в безвольную куклу, сдаться на милость победителя? Борьба бессмысленна — над ней уже успели надругаться всеми мыслимыми способами, и если она перестанет отбиваться, возможно, им попросту надоест новая забава и ее оставят в покое?
Но она отчего-то не могла остановиться и продолжала кусаться, брыкаться и царапаться, не переставая, хотя почти потеряла голос, хрипло выть, охваченная страхом и паникой.
Покрытая
— Сука! Тварь гребаная!
Снова громкий смех.
— Что, получил? Впредь тебе наука — держи своего петушка подальше от ее хлебала! Мало тебе других дырок?! Столько разных способов!
Способов в самом деле было много, и они не погнушались ни одним. Ив временами теряла сознание, и происходящее отпечатывалось в мозгу какими-то отрывками, пока она пыталась отрешиться от всего, что творят с ее истерзанным, кровоточащим телом.
Но теперь она уже была не одинока, став центром чудовищной оргии. Вокруг сплетались мужские и женские тела — на кровати, на полу, во всех углах исступленно совокуплялись парочки, отражаясь в зеркалах клубками извивающихся змей.
И среди этого омерзительного хаоса Ив мучительно старалась сохранить человеческое достоинство, выжить, остаться собой. Сейчас она сражалась уже не за плоть — раны и синяки заживут. Исцелится ли душа?
Неужели камеры все еще работают? И вся эта грязь снимается на пленку?
Белый слепящий свет сменился бешеным калейдоскопом цветных вспышек, игравших на стенах и кровати, заливавших Ив багрово-фиолетовым сиянием. Яркие пятна множились, сливались, фейерверком разлетались по комнате, скручиваясь в водоворот, неумолимо затягивающий Ив в темный провал преисподней, населенный безжалостными монстрами. Комната превратилась в воплощение дантовского ада, где хохочут и выкрикивают непристойности обезумевшие демоны. Кошмар. Хуже, чем кошмар, — омерзительный гнусный шабаш, в который против воли оказалась втянута Ив. И нечего надеяться, что от этого сна можно пробудиться. Она попала в ловушку, поймана, распята на этом чудовищном ложе, и выхода нет.
Невероятно! Такое просто не может коснуться ее, Ив Мейсон, известной телеведущей, любимицы Сан-Франциско, девушки Дэвида. Люди не должны быть столь жестоки! Конечно, об этом иногда говорят, пишут в газетах, снимают порнофильмы, но в ее мире ничего подобного не происходит. Любой порядочный человек брезгливо отшатнется от…
— Черта с два, — прошептал ехидный внутренний голосок, — черта с два.
Ив почти удалось забыться, полностью отгородиться от происходящего, но голос Брента Ньюкома неумолимо вернул ее к реальности:
— Ив, идиотка, ты все еще трепыхаешься? Даже у Франси мозгов больше, чем у тебя. Поезд ушел, беби, так почему бы не присоединиться к нам? Видишь, как всем весело? Ну же, полежи спокойно и дай мне наконец поиметь тебя. Неужели не знаешь, что я мечтал трахнуть тебя с самой
Но обезумевшая Ив лишь безмолвно покачала головой. Кто-то, оседлав ее, больно заломил ноги, вскинул к потолку ее разверстые бедра, и Брент с размаху повалился на нее. Ив чувствовала себя приношением, жертвой древним языческим богам. Разве первобытные племена не насиловали захваченных в плен девственниц?
И тут он вонзился в нее, грубо и ужасно глубоко, глубже, чем все остальные до него. Стальной таран разрывал ее внутренности, и от этой невыносимой боли Ив снова закричала, пронзительно, жалобно, и, слава Богу, наконец-то потеряла сознание. Последнее, что она слышала, — собственные душераздирающие вопли.
Глава 20
Ив с трудом выплыла из темноты и открыла глаза. Сознание медленно возвращалось к ней. Кажется, она по-прежнему лежит. Только в другой постели и в другой комнате. Кровать Брента! Его спальня? Знакомый ужас объял ее с новой силой, едва Ив увидела сидящего рядом Брента. Почему он так смотрит на нее?
Они были здесь вдвоем, однако она все еще оставалась обнаженной, и при малейшем движении боль пронзала каждую клеточку тела. Но, превозмогая себя, Ив вновь начала инстинктивно отбиваться. Брент положил тяжелую руку ей на плечо, прижал к подушке, и она попыталась вскрикнуть.
— Да успокойся же. Гости разъехались по домам, вечеринка закончена, — бесстрастно объявил он как ни в чем не бывало.
— Господи милостивый, — прерывистым шепотом пробормотала она, вглядываясь в это красивое порочное лицо. Голова все еще кружилась. Ив никак не удавалось собраться с мыслями — должно быть, зелье, которым ее опоил Брент, еще не до конца выветрилось. Она точно плыла, не испытывая ни горечи, ни унижения. Окоченевшая и оцепеневшая. Душой и телом.
— Ты обратилась не по адресу, — сухо заметил Брент. — Разве не знаешь, что я — дьявол?
Ив почему-то безоговорочно поверила ему и мгновенно сжалась. На ум пришла старая примета. Итальянцы показывают «рожки», чтобы отогнать нечистого. Но лучше всего крестик. Почему она больше его не носит?
Ив по-детски трогательно поднесла руку к голой шее.
— Я попросил своего приятеля-врача осмотреть тебя, пока ты была в отрубе. Вроде бы ничего страшного. Он сказал, что все устаканится.
Голос Брента оставался таким же равнодушным, только в глубине глаз мерцало нечто странное, чего Ив не умела распознать. Она не верила ему ни на грош и даже сейчас, после всего, что было, ей страстно хотелось прикрыться.
— Черт возьми, никогда не думал, что ты такая психованная кретинка! — неожиданно выпалил он. — Та штука, что я велел всыпать в твое спиртное, должна была завести тебя и избавить от дурацких комплексов, но, кажется, он неверно рассчитал дозу. Поэтому все пошло наперекосяк… я, собственно говоря, не ожидал, что они так разойдутся, однако все мы к тому времени здорово закумарились, и ты тоже не могла не словить кайф.