Порочный миллиардер
Шрифт:
Взгляд Лукаса был тверд.
– Услуга за услугу, Грейс. Ты рисуешь, я задаю вопросы.
Ее челюсти сжались, и она снова посмотрела на свой блокнот, сосредоточившись на стройных, сильных линиях его тела. Ладно, если он не хочет, чтобы она задавала вопросы, она не будет. Но это вовсе не означало, что она должна отвечать на его вопросы.
– Что еще ты хочешь знать?
– она нарисовала форму его руки, изгиб локтя, длинные пальцы, засунутые в карманы байкерских кожаных штанов.
– У нас был хороший брак, и я была убита горем, когда он умер. Да, я была
– Он не был счастлив.
Карандаш замедлился, сердце болезненно забилось в груди, холод пронзил ее.
Конечно, он не был счастлив, и ты это знала. Но ты отпустила это, потому что не хотела иметь с ним дело.
У нее перехватило горло, и только усилием воли она заставила карандаш двигаться.
– Ты этого не знаешь, - выдавила она, что само по себе было признанием.
– Я знаю. Он говорил мне.
Она бросила взгляд на его красивое лицо, холод внутри нее усилился.
– Что он говорил?
Взгляд Лукаса пронзил ее насквозь.
– Он говорил, что, по его мнению, в вашем браке чего-то не хватало, и он хотел большего.
Ты знала, чего не хватало. Ты просто надеялась, что он не замечал этого.
Грейс с трудом отвела взгляд, чувствуя, как внутри у нее все сжалось. Она долгое время говорила себе, что их брак был прекрасным. Конечно, за последние два года он стал больше похоже на дружбу, чем на что-либо другое. Но она думала, что Гриффин не возражал.
Ясно, что это было не так.
– Мой брак тебя не касается, - она добавила несколько дьявольских рогов на его голове, а затем начала пририсовывать ему крылья, которые представляла ранее.
– Это касается только меня и Гриффина. Вообще-то, теперь, когда он умер, осталась только я, и я не хочу обсуждать это с тобой.
Лукас ничего не ответил и, помолчав еще минуту, спросил:
– Ты закончила?
Грейс отогнала все неприятные ощущения, изучая рисунок на коленях. Это был лишь набросок, но она думала, что ей удалось запечатлеть его лучше, чем накануне: мощные линии его тела, надменный наклон головы, напряженный, сосредоточенный взгляд этих голубых глаз... Хотя ей чего-то не хватало. Например хвоста и вил.
Ей вдруг расхотелось сидеть у его ног, словно попрошайке. Или нет она больше походила на насекомое, которое изучает, тычет пальцем какой-то мудак, смотрящий на нее через микроскоп.
Лукас Тейт - козел.
– Да, я закончила, - она встала на ноги, зажимая свой блокнот для рисования под мышкой.
– Я закончила рисовать и думаю, что на сегодня я также закончила и с тобой.
Она не стала ждать его ответа. Она просто развернулась на каблуках и направилась к лестнице.
* * *
Лукас наблюдал, как Грейс идет по длинной галерее гостиной, высокая и прямая, ее волосы развеваются за спиной, оставив свои бутылочки с лаком для ногтей и зубочистки на его аккуратном полу. Она была одета в какое-то бледно-фиолетовое платье, которое не должно было сочетаться
Чушь собачья. Ты точно знаешь, как их описать.
Его челюсти сжались, а каждая клеточка тела напряглась.
Он не должен был говорить ей все это, не должен был спрашивать ее, почему она вышла замуж за Гриффина, и он действительно не должен был говорить ей, что Гриффин не был счастлив. Но он не мог остановиться.
Она сидела на полу, свернувшись калачиком, и без промедлений водила рукой по листку бумаги. Как будто она точно знала, как его запечатлеть. Затем эти светящиеся янтарные глаза пробежали по нему, и он почувствовал, как она постепенно снимает с него все его слои. Это не должно было его беспокоить. На него это никак не должно было действовать. Но подействовало, и он не знал почему.
Женщины все время смотрели на него, но он никогда не чувствовал того, что чувствовал, когда Грейс смотрела на него. Как будто позиция, которую он считал безопасной, оказалась более уязвимой, чем он думал.
Ему это совсем не понравилось, и ему захотелось, чтобы она чувствовала себя так же неловко, как и он. Кроме того, она это заслужила. Гриффин был несчастен.
Лукас никогда не задавал вопросов и не интересовался подробностями женитьбы друга, Гриффин сам поднимал эту тему раз или два. Судя по разговорам, Грейс относилась к нему скорее как к другу, чем как к мужу, и Гриффина раздражало, что его постоянно отталкивают, в то время как его жена направляет всю свою страсть на свое искусство, а не на его.
Она достает тебя. Она действует тебе на нервы.
Черт, этого нельзя было отрицать. Она действительно так и делала.
Лукас сорвал с себя свою байкерскую куртку и бросил на спинку дивана рядом с большим витражным окном.
Он уже знал, какого это, когда она крепко обнимает его, и ему хотелось пойти за ней, задать ей еще несколько вопросов и узнать о ней больше.
Прикоснуться к ней…
Нет. Черт, нет. Никаких прикосновений. Он был сильнее этого. Господи, да не зря же он был морским котиком. Его самообладание было идеальным, и он не собирался терять его из-за одной простой рыжей.
Жены твоего друга.
Да, и это тоже надо было учитывать. Гриффин был военным приятелем, а друзей у Лукаса было немного. Черт, Гриффин, вероятно, был единственным другом Лукаса, так как Лукас не позволял себе ни с кем сближаться.
– Господи, даже секс - это проблема, - сказал ему однажды Гриффин после нескольких кружек пива.
– Ей даже не нравится, когда я к ней прикасаюсь.
Лукас не говорил об этом Грейс, но не забыл. Потому что его гребаный мозг все время возвращался к этому, рассматривая под разными углами. Представляя, каково будет, если он прикоснется к ней. Понравится ли ей это? Захватит ли ее этот электрический разряд, или только он его чувствует?