Порочный наследник
Шрифт:
– Где вы взяли эту вещицу? – спросил он, взяв двумя пальцами кулон, нагретый теплом ее тела.
Она вздрогнула от его легкого прикосновения и посмотрела ему в глаза. Ее глаза вдруг распахнулись – может, она ждала, чтобы он ее отпустил? Он не был уверен, но не двигался. Быстрым рывком сейчас он мог бы просто сорвать кулон с ее шеи. И поставить точку в этой встрече.
Но не сделал этого.
Между ними повисло напряжение. Он стоял, по-прежнему держа ожерелье, а она замерла, явно ошеломленная его неожиданным жестом. Он должен был подумать, чем это может обернуться –
Фэллон легко мог винить себя в недальновидности, причиной которой послужило крайнее удивление, когда из всех запасных украшений он увидел именно этот медальон висящим вокруг шеи Изабель, однако это была бы далеко не вся правда. Каждый раз, когда она была рядом, он прилагал большие усилия, чтобы подавить желание коснуться ее, но это становилось все труднее. Можно сравнить с желанием прикоснуться к лепестку совершенной розы, замеченной в саду. Хотя бы на мгновение он хотел быть частью чего-то такого прекрасного. Жар ее кожи согревал пальцы Фэллона, хотя он только держал их совсем близко, не касаясь ее.
Он не имел никакого права. Если кто-то должен быть так близко к ней, то скорее Брайс. В конце концов, она была влюблена в него и хотела лишь, чтобы Фэллон был ее другом. Его пальцы сильнее сжали медальон. Разве друзья так поступают? Он знал ответ, но не отступил. Он никогда не отступал от чего-либо.
Но это была Изабель – милая и такая невинная, и сейчас она смотрела на него, как будто он был злодеем из истории в ее воображении, а не верным другом. Ее дыхание было еле заметным, а во взгляде теперь сочетались замешательство и любопытство.
– Я нашла его среди вещей своего отца, – наконец произнесла она, но, говоря это, отвела глаза. Она соврала. – Думаю, он принадлежит моей матери.
– Правда? Он очень необычный.
Где же она взяла эту проклятую вещицу и почему врала ему о ней?
Его подозрения росли с каждой секундой. Но поскольку каждая часть этой грязной истории затрагивала Общество запасных наследников, он едва мог обсуждать это с ней. Фэллон заставил себя отпустить украшение, и его пальцы коснулись ее на секунду, когда она забрала у него медальон.
Напряжение в ее взгляде отступило, она отодвинулась от него на полшага, и ее глаза снова засияли обычным для нее солнечным блеском.
– Правда же, милая вещица? Не думаю, что мои родные заметили, что я сегодня надела его, но думаю, что на самом деле он… – Взглянув на Фэллона, она резко замолчала. – Что случилось?
– Ничего. – Черт побери! Он был еще ребенком, когда в последний раз позволял кому-то так легко читать его мысли. Но, с тех пор как встретил эту девушку, его бдительность стала куда-то испаряться. Что в ней такое, что из-за нее он забыл все тщательно отточенные навыки, которыми обладал? Возможно, всё просто из-за медальона и воспоминаний, которые тот всколыхнул? – Он милый, – согласился Фэллон.
– Я тоже так подумала, хотя еще и не удовлетворила свое любопытство и не открывала его, – сказала она, глядя вниз на медальон.
– Может,
Его мозг лихорадочно соображал, составляя список вариантов, откуда она могла взять это украшение. Могла ли действительно найти среди вещей своего отца? Нет, Ноттсби не был столь неосторожен, чтобы оставить у себя эту проклятую вещь. Фэллон даже мысли не мог допустить, что этот человек сохранил ее. А значит, остается Реджинальд Грейплинг…
– Там может быть чье-то настоящее имя – имя тайной любви. Жаль, что я не знаю…
– Однажды увидев, порой нельзя забыть увиденное, независимо от того, насколько сильно вы этого хотите, – предупредил он.
– Думаете, там, внутри, какое-то предосудительное изображение? – со смехом спросила она. – Это было бы довольно шокирующе.
– Вероятно.
Или там находится изображение женщины, которой когда-то принадлежала эта вещь, и это вызовет множество вопросов. Необходимо, чтобы этот чертов медальон оставался закрытым. Тогда Изабель потеряет интерес и в следующий раз обратит внимание на жемчуг или другие украшения.
Девушка пожала плечами и отпустила медальон, явно все еще снедаемая любопытством по поводу того, что она найдет внутри украшения.
– Надеюсь, это не что-то ужасное. Это было бы очень досадно.
– Верните его, – сказал он в надежде, что она обратит внимание на его слова.
– Я… я не могу.
– Если вы нашли его среди вещей вашего отца, просто положите туда, где нашли.
– Это… не так просто. И мне он нравится.
– Не все сокровища стоят той цены, которую приходится платить их владельцу.
– А это такое предупреждение, которое написано на всех картах сокровищ рядом с большим крестом? – спросила она, улыбаясь.
– Неписаное правило. Вы раздосадованы?
– Немножко.
Изабель толкнула его локтем и снова засмеялась:
– Я позабыла, где остановилась, ведя счет звездам, и это полностью ваша вина, сэр.
– Тридцать четыре.
Она повернулась и посмотрела на него.
– Сколько-сколько? Вы вспоминаете все факты с такой скоростью?
– Только важные.
– А как вы определяете, что важно, а что так, мусор?
– Все ваши слова важны.
Она моргнула, явно сбитая с толку.
– Вы так думаете? Вы единственный, кто так думает. Мне все время говорят, чтобы я сосредоточилась на реальности, если хочу найти мужа.
– Но вы же предпочитаете джентльменов из романов тем, что в бальном зале… кроме мистера Брайса, разумеется.
– Неужели плохо желать такой любви, как та, о которой пишут в книгах и изображают на картинах? Любви, которая вдохновляет на написание оперы? Я не хочу вступать в брак с каким-нибудь лордом, чтобы получить его титул для связей моей семьи. Нет. Мне нужен достойный рыцарь в доспехах, сверкающих в солнечных лучах. Он избавит королевство от всех наших врагов, а затем соберет в поле цветы, тепло улыбнется всем окружающим и поведет свою даму в танце – вот и все, чего я хочу. И я знаю, что найду его. Возможно, даже скоро.