Порочный Принц

Кент Рина

— Ох, подожди. Я забыла. — она лезет в сумку, достает ушки и надевает их на голову. — Теперь все готово.

Теперь все готово.

Теперь, черт возьми, все готово.

Ее лицо мелькает взад и вперед, будто это призрак. Ужас, который я испытывал всего один раз в жизни, снова и снова прокручивается в моей голове, как искаженный фильм.

Маниакальный смех, пьяные люди, темнота, такая чертова темнота и одиночество.

Такое сильное одиночество.

Мама.

Папа.

Помогите

мне.

— Р-Ронан?

— Сними это.

— Ч-что?

Я хватаю ее за руку и срываю с нее костюм.

Ее визг и мои стоны заполняют пространство, но все, что я слышу, это тихие всхлипывания маленького ребенка.

Помогите.

Помогите мне.

Глава 27

Тил

Костюм разлетается в клочья вокруг моего тела, и на секунду дольше, чем нужно, я так ошеломлена, что не могу среагировать.

Я не могу среагировать, когда ушки ломаются надвое.

Я не могу среагировать, когда ткань рвется, обнажая мою грудь и живот и собираясь вокруг талии.

Единственное, на что я могу смотреть, это на лицо Ронана, на то, как оно мрачнеет и почти выходит из-под контроля.

Это слишком похоже на мои фазы.

Это похоже на один из тех моментов, когда все кажется слишком — мир, люди, даже воздух.

Это слишком сильно, слишком мощно, и ты не сможешь избежать этого, как бы сильно ни старался.

Я бегу, но это следует за мной.

Я сплю, но это нависает надо мной, как постоянный груз.

Люди говорят, что это просто фаза, и что в конце концов она пройдет.

Нет.

Вы вдыхаете его в воздух, пьете с водой и пробуете на вкус с пищей.

Это не только становится частью вас — это вы сами. Если бы вам каким-то образом удалось его удалить, вы бы себя больше не узнали.

Это не чертова фаза. Это состояние бытия.

И иногда это выходит наружу. Иногда вы не можете контролировать это даже с помощью тщательно разработанных механизмов преодоления.

Я никогда никому не позволяю видеть себя, когда это вот-вот выйдет наружу. Я убегаю и прячусь.

Я очищаюсь.

В тот момент, когда я чувствую, что это приближается, я просто ухожу.

Единственные люди, которые видели меня в самом низу, это Нокс и Ронан.

И теперь я тоже вижу его на самом низком уровне.

Тот факт, что я могу быть причиной этого, создает черную дыру в груди.

Что я наделала?

Единственная

причина, по которой я это сделала, заключалась в том, что он всегда говорил, что это его фантазия. Он умолял Ким надеть этот костюм, и я втайне зеленела от зависти всякий раз, когда он просил об этом ее, а не меня.

Сегодня я хотела получить его в подарок после его победы. Я никогда не хотела, чтобы это превратилось в такое.

Его пальцы останавливаются у меня по бокам. Обе его руки сжимают меня, пальцы впиваются в мою плоть, когда он опускает голову, тяжело дыша.

Черт возьми.

Все дело в чувстве вины. Оно догоняет его.

Я знаю, потому что даже сейчас я это чувствую. Даже сейчас я чувствую, как эти руки впиваются в мою кожу.

— Р-Ронан...

Мой голос дрожит, и я ненавижу себя за это.

Я ненавижу то, что не могу быть для него твердой скалой, как он был для меня в ту ночь в коттедже и каждую ночь, которую он проводил со мной, притворяясь, что не видел моих кошмаров.

Он просто обнимал меня и шептал успокаивающие слова в макушку, пока я не засыпала.

Почему я так сломлена, что не могу этого сделать? Почему это звучит так, будто я та, кто просит о помощи, а не предлагает ее?

— Оставайся в таком положении, — говорит он тихо, так тихо, что я подозреваю, что расслышала его неправильно.

— Но...

— Но что?

Его голова все еще опущена, и это я тоже ненавижу. Я ненавижу то, что не могу потеряться в его насыщенных карих глазах и позволить им вторгнуться в меня, завладеть мной. Они даже могут разорвать меня на части, пока смотрят на меня.

— Я ненавижу это, — признаюсь я.

— Ненавидишь что?

— Не смотреть на тебя. Тот факт, что ты не смотришь на меня.

Тогда я делаю смелый шаг, чего никогда раньше не делала. Я перепрыгиваю через него, оседлав его колени, и вожусь с ремнем.

— Что ты делаешь, ma belle — моя красавица?

В его тоне слышится легкое веселье, и я чуть не подпрыгиваю от этого до потолка.

— Мне обещали Рона Астора Второго, а я его еще не видела, — шучу я.

— Значит ли это, что ты хочешь меня только из-за моего члена?

— Конечно. Думал из-за тебя?

— Звучит так, будто я твоя шлюха.

— Ты мой, как и я твоя.

Мне наконец удается освободить его от боксеров после глупой возни. Он даже не пытается помочь мне, придурок.

— Ты моя, да?

Он хватает меня за бедро, а другой рукой сжимает челюсть.

На этот раз он тот, кто заставляет меня пялиться на него, и я бы не хотела, чтобы было по-другому.

Пока он смотрит на меня, я чувствую, что, может быть, все будет хорошо. Нет, не хорошо, но волшебно. Так... волшебно.