Порочный Принц
Шрифт:
Я никогда не верила в магию, но я также никогда не верила в чувства или в людей. Теперь я верю в Ронана.
Может, потому что теперь я знаю, что он, вероятно, не сын Эдрика, и его происхождение не такое, как я думала.
Но разве это что-то изменило бы?
Это Ронан.
Он не спрашивал разрешения, когда вторгался в мою жизнь, и, конечно, не будет просить об этом сейчас.
Мои бедра дрожат, когда он опускает меня на свой член, полностью погружаясь в меня. Мои глаза закатываются,
О, Боже.
— Черт,belle — красавица. Ты ощущаешься так хорошо, тесно и чертовски правильно.
Когда я прижимаюсь грудью к его лицу, его дыхание щекочет мою чувствительную кожу, когда он говорит.
Я собираюсь толкнуть их вперёд, требуя внимания, но Ронану это не нужно. Его рот обхватывает сосок, заставляя застонать, а затем всхлипывать, когда он проводит по нему языком. Он толкается бедрами снизу, входя в меня глубоко, но медленно. Словно он хочет почувствовать меня, запечатлеть в своей памяти.
И это, тот факт, что он запоминает меня вместо обычного грубого погружения, заставляет мое сердце трепетать.
Это странное ощущение, что-то, что заставляет мои собственные бедра дергаться в ответ.
Мои пальцы впиваются в материал его куртки, когда я двигаюсь вверх и вниз по его длине в темпе, который соответствует его. Он с причмокиванием отпускает мой сосок и смотрит на меня с блеском в глазах — блеском, который я потеряла несколько минут назад, блеском, который исходит от боли и травмы. От глубокой травмы.
Я прижимаюсь губами к его рту.
Его губы завладевают моими в грубом страстном поцелуе, лишая меня дыхания, мыслей и логики. Как будто меня никогда и не существовало до этого момента.
Когда я соединяюсь с ним таким образом во всех смыслах этого слова, словно ничего другого с нами нет.
Никаких сломанных частей, никаких кошмаров, никаких войн, которые нужно вести.
Но это ложь, не так ли?
Я могу притвориться, что этого никогда не случится, но это произойдет.
Я могу притвориться, что не причиню ему вреда, но сделаю это.
Рано или поздно это произойдет.
Это, блядь, произойдет.
Данная мысль заставляет меня крепче обнять его и поцеловать сильнее и быстрее, запечатлевая его в памяти, забирая его всего с собой.
Впервые в жизни у меня появились сомнения. Я так долго планировала это, но теперь сомнения не оставляют меня в покое.
— Спасибо тебе за то, что ты существуешь, ma belle — моя красавица, — шепчет он мне в губы, и тогда я кончаю.
Я падаю добровольно, зная, что меня ничто не удержит.
Но я ошибаюсь, есть что-то —
Руки Ронана окружают меня, как тиски, когда он вонзается в меня еще немного, прежде чем тепло заполняет мои стенки, а затем просачивается между бедер.
О Боже.
Он хватает меня за затылок сильной ладонью и притягивает ближе, прижимаясь своим лбом к моему. Мы дышим воздухом друг друга, но мне почти кажется, что этого недостаточно — будто мне никогда не будет достаточно.
И это опасно.
Нет — это более чем опасно. В моем случае это чертовски смертельно.
Он Астор. Ну и что с того, что он мог быть сыном Эдуарда, а не Эдрика? Он все еще Астор.
И проблема в том, что чем больше времени я провожу с ним, тем больше этот факт размывается. Все расплывается, и он единственное, что остается.
Ронан.
Просто Ронан.
При этой мысли у меня сжимается грудь. Я не хочу, чтобы он был просто Ронаном. Он не может быть просто Ронаном.
Что я наделала?
Вот что происходит, когда вы зависимы. Вы не осознаете всей высоты зависимости, пока не станет слишком поздно, пока это не станет единственной вещью, текущей в ваших венах, и вы не сможете избавиться от нее, пока, блядь, не истечёте кровью.
Я не могу истечь кровью.
Я уже истекала кровью ранее.
Теперь его очередь, не моя.
Я отталкиваю Ронана и забираюсь на пассажирское сиденье. Мои потные негнущиеся пальцы нащупывают платье, а затем надевают его через голову, игнорируя остатки дурацкого костюма.
Всего несколько вдохов. Всего несколько. Если я сделаю это, я смогу контролировать все, что происходит во мне. Я буду игнорировать чувства и все, что с ними связано.
— Что ты делаешь?
Ронан устраивается поудобнее, выглядя беззаботным, но его челюсть дёргается.
— Ничего.
— Не надо мне этого говорить. Ты возводишь свои стены. Какого черта ты возводишь их, Тил?
Боже. Черт.
Как я могла быть настолько беспечной, чтобы позволить ему распознать это?
Даже Нокс больше этого не замечает. Я довела это до совершенства. Стала профессионалом в этом деле.
Это неправильно. Так больше не может продолжаться.
— Я дам тебе то, что ты хочешь. — я смотрю на него с легкой улыбкой.
— Что я хочу?
— Я поговорю с Эдриком и покончу с этим.
— Покончишь с этим, — повторяет он, будто начинает понимать слова.
— Да. Разве не этого ты всегда хотел? Разорвать помолвку?
— К черту это, Тил.
— Ну, разве нет? Ты уже угрожал мне по этому поводу раньше.