Порочный святой
Шрифт:
Лукас издает принужденный смех, от которого у меня закладывает уши. Мне хочется хлопнуть по ним ладонями, чтобы вытолкнуть все наружу, а потом дать ему пощечину. Сильно.
Сначала я не понимаю, как будто наблюдаю за крушением со стороны. Мой разум все еще задерживается на текстовом сообщении, не в состоянии понять, что здесь происходит. Когда раздается щелчок, мое зрение плывет от головокружения, и проходит минута, прежде чем я понимаю, что хрупкий хрипящий звук — это я борюсь за воздух.
Сомнения, возникшие ранее, превращают мои внутренности
— Позируй со своим выигрышем, чувак, — инструктирует Картер, протягивая свой телефон. — Я размещу это в своем Insta story. Хештек играй.
Трещины расползаются по моему сердцу, как трещины в замерзшем озере, и каждый новый разрыв слышен только мне. Люди видят во мне образ крутой девчонки, они не думают, что могут причинить мне боль, потому что я им этого не позволяю.
Но мне больно. Очень больно.
Лукас заставил меня поверить, что я ему нужна.
Это была ложь.
Ни один из его поступков не был искренним. Я ничего для него не значила. Просто пари, которое нужно было выиграть, чтобы похвастаться.
Все, чего Лукас хотел от меня, — это использовать.
Каждая новая правда ударяет в разные точки моего тела, этот холодный лоток для вскрытия распарывает меня, чтобы мир увидел, какой доверчивой я была и как легко было меня разбить.
Я так зла на себя за то, что повелась на его соблазнительные пустые слова после всего того дерьма, через которое он заставил меня пройти. Лукас — худший вид змеи в траве, его яд активизируется только тогда, когда он оказывает наиболее смертоносный эффект.
В конце концов, для Лукаса я трофей. Завоевание и ничего больше.
Охотник поймал свою добычу, и игра окончена.
Я подпрыгиваю, когда Лукас обхватывает меня за плечи, мои внутренности сжимаются, когда его губы касаются моей щеки.
— Я была для тебя просто пари? — Они замолкают, услышав несдержанный тон, мой голос грубый и суровый.
Откажись от этого, мысленно умоляю я. Будь моим Лукасом. Скажи мне, что это не по-настоящему.
— Это было просто ради забавы, милая, — успокаивающе бормочет Лукас. Для пользы остальных он продолжает. — Это ничего не значит. Просто парни остаются парнями.
Слишком поздно, Лукас.
Гнев и боль сливаются воедино, создавая ужасный поток в моей груди.
— Парни есть парни, — бормочу я, — точно.
Пора отключаться. Я не могу просидеть с ним до конца урока, не хочу находиться рядом с ним ни секунды.
Когда он получает похвалу за свой успех, я с ворчанием отталкиваюсь от него. В попытке встать из-за стола я спотыкаюсь и падаю на линолеум.
В комнате воцаряется тишина. Стервятники учуяли запах свежего мяса, чтобы полакомиться им, а вот и ягненок для жертвоприношения, доставленный рукой их золотого святого.
У меня болит колено, когда я поднимаюсь, потирая горящие глаза. Боль глубже, чем ушибленное колено.
Моя гордость. Мое
Все они пострадали от Лукаса и от того, как жестоко он со мной играл.
— Джемма? — Лукас протягивает ко мне руку, на его лице прочерчены жесткие линии, в маске есть трещина, но он не позволяет ей упасть. Сквозь трещину проглядывает намек на сожаление. Даже вины. Этого недостаточно. — Ты в порядке?
Как я могу быть в порядке?
— Да, — рычу я, бросая на него взгляд. Его челюсть напрягается. — Оставь меня в покое.
Мои ноги несут меня из кафетерия. При каждом болезненном вдохе горло саднит, как будто меня режут ногтями. Я бегу в туалет.
Там пусто. Маленькая милость.
Запускаю кран и крепко держусь за раковину.
Я знала лучше, я не должна была позволить втянуть себя в мир Лукаса Сэйнта, я не могу вписаться в толпу.
Лучше наблюдать со стороны. Это защитит меня и мое сердце.
Наклоняюсь и брызгаю прохладной водой на свое покрытое пятнами лицо, зеркале я выгляжу как черт. Выбившиеся пряди из моей косы мокрые, глаза налиты кровью, из носа течет.
Хуже всего то, что в глазах у меня тот же предательский взгляд, что и в шестнадцать лет.
Я назвала его, когда написала те слова на лобовом стекле Лукаса, чтобы вернуть его за все.
Прекрасный разрушитель. Вот что такое Лукас. Чума на сердце, жаждущая разрушения ради своих больных игр разума.
28
ЛУКАС
Джеммы нет до конца дня.
Когда я выгнал ее из кафетерия, она исчезла слишком быстро, чтобы я мог уследить за ней, не думал, что Картеру придется говорить, чтобы он не распространял фотографию. Все вышло из-под контроля.
Как только эта тема всплыла, я не знал, как ее закрыть. Это не то, что я делал раньше. Моя маска сползала, и было трудно удержать ее от падения.
Смеяться с друзьями за обедом было самым трудным, что я когда-либо делал. Мне было не по себе за счет Джеммы, не так, как я мечтал в начале года.
Напряжение не покидало меня после обеда.
Глупо было думать, что я смогу сохранить Джемму и свою маску. Эти два понятия не сочетаются. Она видит меня насквозь.
Мне нужен способ все исправить, но я не могу понять, как объяснить Джемме, как все изменилось с тех пор, как я все это затеял.
Проведя пальцами по волосам в последний период, я отправляю еще одно сообщение. Сегодня Джемма проигнорировала все мои сообщения, она заблокировала меня в своем Instagram. Я узнал об этом, когда отправила ей сообщение.
Лукас: Детка, поговори со мной. Могу я увидеть тебя перед тренировкой?
Готов сорваться с урока пораньше, чтобы найти ее, одному Богу известно, что творится у нее в голове.
Я сажусь, когда на экране появляются три серые точки, потом они исчезают и возвращаются дважды. Я дергаю себя за мочку уха, ожидая ее ответа.