Порочный

Савенкова Екатерина Николаевна

Так как в мои уши были вставлены затычки, звук доходил до меня слабым, будто из колодца.

Я по-прежнему улыбался. Улыбался так, словно не уничтожал сейчас человека по частям, а пек яблочный пирог. Или рассказывал анекдот девушке. Или красил яйца на Пасху.

– Данил, ты же у нас горячий мальчик? – обратился к нему я.

Его лицо было красным, как болгарский перец. Он захлебывался слезами. Его трясло.

Данил старался не смотреть на меня. Его охватил животный ужас.

Я полез

в карманы.

– Вот дерьмо. Зажигалку забыл…

В глазах Данила можно было увидеть в каком-то роде облегчение.

Я упорно шарил по карманам. Данил, казалось бы, затаил дыхание.

– А, нет, вот она! – весело сообщил я.

Данила накатила новая волна истерики.

– Нет, пожалуйста, не надо! Хватит! Прошу тебя, остановись!

Я поднес зажигалку к лицу Данила, он попытался отклониться, насколько это было возможно.

Крики.

Запахло паленым…

– Убивай или будешь убит…

Не знаю, сколько времени я издевался над парнем. Но вскоре мне это надоело.

Я достал нож. Большой нож. Бабушка разрезала им большие куски мяса. Раньше.

Я провел ножом по телу Данила. Потом еще. И еще.

– Ладно, поиграли и хватит.

Я уже был весь в крови. Как и Данил.

– А, нет. Еще один штрих…

Я разрезал штаны Данилу, чтобы избавиться от части тела, не так давно обесчестившей Еву.

Теперь можно и заканчивать.

– Это тебе за Еву, гаденыш, – с этими словами я перерезал Данилу горло.

Ну, вот и все.

Сложил все вещи обратно в рюкзак, закинул его за плечи. Уже стемнело. Видимо, я очень долго пробыл здесь.

На секунду подумал о Лизе – сестре Данила. Как долго она будет плакать?

Руки были липкие. Фу.

Посмотрел на Данила. Привязанный к стулу, он, весь истекающий кровью, неподвижно сидел с чуть приоткрытым ртом.

Враги повержены.

Представление закончилось, расходитесь.

Глава 51

Паша

Я пошел домой. Только не к себе. К Еве. Была уже ночь, наверное, Ева спала. Но сейчас это были не те мысли, которые лезли в мою голову.

Когда я подошел к ее дому, сразу позвонил ей и попросил выйти.

Ева ответила не сразу. Видимо, все же спала. Она вышла ко мне. Вся растрепанная, в белой пижаме, с сонным личиком – в этот момент она была особенно прекрасна. Я невольно загляделся на нее.

– Ты чего так поздно? У меня уже спят все. И я в том числе, – недовольно проворчала она.

Однако по ней было видно, что она отчаянно пыталась уснуть, но не могла. Об этом свидетельствовали ее мешки под глазами, похожие на мешок картошки, и уставшее, измученное лицо.

– Ева, ты можешь спать спокойно.

Больше никто не потревожит тебя…, – шепотом произнес я, будто хотел поведать самую сокровенную тайну.

Ева приложила пальцы к губам – только сейчас она обратила внимание на мой кровавый облик.

Ее губы задрожали, она обхватила лицо руками.

Некоторое время она просто шевелила ртом, не в силах сказать что-либо.

– Что ты наделал… Господи! Неужели ты причастен к их смерти?! – она говорила шепотом, но казалось, что она кричала.

– Они заслужили это. Они должны были понести заслуженное наказание.

Мы не называли их имен. Но мы оба знали, о ком говорим.

– Нет, Паша, нет! Они не заслуживали этого! Они же живые… Были. Господи, какое же ты чудовище!

Последние ее слова кольнули меня в самое сердце. В меня будто воткнули нож, повернули на триста шестьдесят градусов и вонзили еще глубже…

– Уйди… Пожалуйста, уйди… Я не хочу видеть тебя таким. К тому же, не дай бог выйдут родители…

Я не стал ничего говорить. А зачем? Она сама уже все сказала.

И я ушел, не проронив ни слова.

Я не хотел идти домой. И не пошел. Я не хотел оставаться со своими демонами в четырех стенах. Нам было тесно.

Я шел, не разбирая дороги. Ночное небо было неотразимо, но я все равно смотрел под ноги.

Позже я осознал, что пришел к мосту.

– Не хочешь искупаться?

– Тебя ждут… Уже давно ждут…

– Перелезь через перила, ну же!

– Убийца, ты убийца…

Гадкие голоса стали невыносимы.

А что, если прислушаться к ним? Что, если это все не зря? Что, если их бессвязные предложения содержат какую-то важную информацию, просто нужно посмотреть под другим углом? Что если, расшифровав их слова, я выйду на какой-нибудь новый уровень?

Внезапно я услышал, как меня кто-то окликнул. Я обернулся.

За спиной стояла моя… мама.

– Родной мой, что ты наделал?

На ней была та же одежда, как несколько лет назад. Как в тот последний день, когда я видел ее. Я понимал, что это тоже глюк.

– Я должен был, мам. Вы же сами учили меня защищать слабых. Делать все по совести. Быть справедливым.

– Но мы не учили тебя убивать. Ты не был вправе делать это. Я очень огорчена тобой, сын. Мы очень огорчены…

Выражение лица матери приобрело очень суровый вид.

– Я сделал то, что было нужно. И ни капли не жалею об этом.

– Это было очень жестоко, Паш. Ты стал таким же…

Мои кулаки сжались.

– Таким же, как кто?

Внезапно лицо матери начало меняться. Она сама начала меняться. Вытянулась в росте, увеличила ширину в плечах, затем и полностью поменяла свой облик.