Порода убийц
Шрифт:
Одной из причин разногласий с единоверцами, похоже, была все большая вовлеченность рабби Джосси в деятельность антинацистских групп, включая Центр за демократическое обновление в Атланте и «Прожектор» в Великобритании. Он основал собственную организацию – Еврейскую лигу в защиту терпимости, состоящую в основном из добровольцев, и руководил ее работой из маленького офиса над бывшим еврейским книжным магазином на Клинтон-стрит.
Газета располагала сведениями, что Эпштейн некоторое время назад получил значительную сумму для организации расследования деятельности антисемитских организаций. Среди
5
Ку-Клукс-Клан – крупнейшая ультраправая националистическая организация белых в США.
Чтобы его критики ни говорили о нем, Джосси Эпштейн был храбрым человеком, человеком с убеждениями, который без устали трудился над тем, чтобы сделать лучше жизнь не только евреев, но и всех прочих жителей Нью-Йорка. Его нашли мертвым в одиннадцать часов вечера, после того как на него было совершено нападение. Квартира, в которой он жил один, была вся перевернута вверх дном, пропали его бумажник и записная книжка. Подозрение в насильственном характере смерти усилилось в связи с еще одним преступлением, совершенным немного раньше в тот же вечер.
В десять вечера во вторник был совершен поджог офиса Еврейской лиги в защиту терпимости. Молодая сотрудница организации Сара Миллер была в это время в офисе – печатала наклейки с адресами для почтовой рассылки, которую предстояло сделать на следующий день. В считанные мгновения комната вокруг нее превратилась в ад. Девушку доставили в реанимацию без каких-либо шансов выжить: поверхность ожога захватывала девяносто процентов кожи. Через три дня ей исполнилось бы девятнадцать лет.
Эпштейна должны были похоронить в тот же день на кладбище Пайн-Лоун на Лонг-Айленде после сделанного в спешке заключения судмедэксперта.
Была еще одна деталь, которая привлекла мое внимание. Сообщалось, что помимо работы по разоблачению правых группировок Эпштейн готовил судебный иск против организации IRS, которая предоставила некоторые налоговые льготы ряду религиозных организаций, в том числе Братству, штат Мэн. Эпштейн привлек к этому делу адвокатскую контору «Обер, Тайер и Мосс» в Бостоне, Массачусетс. Вряд ли можно считать совпадением, что фирма также вела дела Джека Мерсье и что сын Обера в недалеком будущем станет его зятем.
Я еще раз пробежал статью глазами, потом позвонил Мерсье домой. К телефону подошла горничная, но, когда я представился и попросил соединить меня с мистером Мерсье, мне ответил другой женский голос. Это была Дебора Мерсье.
– Мистер Паркер, мой супруг сейчас не может ответить на ваш звонок. Возможно, я могу чем-то помочь?
– Сомневаюсь, миссис Мерсье. Мне действительно надо поговорить с вашем мужем.
В разговоре возникла продолжительная пауза, за время которой не осталось никаких сомнений по поводу наших взаимных чувств. Наконец Дебора положила конец разговору:
– В таком случае было
Она повесила трубку, и у меня возникла уверенность, что Джек никогда не узнает об этом звонке.
Я никогда раньше не встречался с рабби Джосси Эпштейном и не знал ничего о нем, кроме того, что только что прочитал в газетной статье, но его деятельность разбудила и привела в движение нечто, что таилось, свернувшись в своей паутине, пока Эпштейн не задел какую-то нить, и тогда это нечто проснулось и уничтожило его, вновь скрывшись в потаенном месте.
Пройдет время, и я найду это место.
Глава 9
Я вернулся в квартиру Рейчел, принял душ и, пытаясь как-то взбодриться перед встречей, надел кое-что из своих последних приобретений. В черном пальто от Джозефа Абодо я выглядел как актер, собравшийся на кастинг для римейка фильма «Носферату» образ; дополняли черные габардиновые брюки и такого же цвета джемпер с V-образным вырезом. Воплощенная жертва моды, я спустился до отеля «Копли Плаза» и зашел в бар «Дубовый».
Звуки оживленной улицы, гудки автомобилей, рев моторов остались позади, приглушенные тяжелыми красными портьерами на окнах. Четыре огромных вентилятора под потолком разрезали воздух, лед на барной стойке поблескивал в приглушенном свете. Луис уже сидел за столиком у окна, его долговязая фигура уютно устроилась в одном из красных кресел. На нем был черный шерстяной костюм, белая рубашка, изящные черные туфли. Он перестал брить голову, отпустил маленькую мефистофельскую бородку, что делало его внешность еще более зловещей. Правда и в те времена, когда у Луиса не было растительности на лице и черепе, при виде его прохожие, чтобы избежать встречи, переходили на другую сторону улицы. Видимо, сейчас, им вовсе хотелось поскорее смыться куда-нибудь в более безопасное место, скажем в Косово или в Сьерра-Леоне.
Перед Луисом на столе стояла бутылка коллекционного мартини, он курил сигару «Монте-Кристо № 2». Все вместе тянуло баксов на пятьдесят пять. Он выпустил в мою сторону струю голубого дыма в знак приветствия.
Я заказал коктейль, сбросил пальто, словно невзначай обнажил этикетку.
– Да, весьма впечатляет, – протянул он как-то с сомнением, – даже не из последней коллекции. Ты стал такой дешевкой, в конце концов будешь получать девяносто девять центов в час.
– А где остальные ничтожества? – поинтересовался я, не обращая внимание на его реплику.
– Покупает одежду. Авиакомпания потеряла его багаж.
– С их стороны это добрая услуга. Ты им за это заплатил?
– Не пришлось. Служащие, обрабатывающие багаж, побрезговали к нему прикасаться. Этот кусок дерьма отправился в аэропорт Ла-Гардия сам по себе. Как у тебя дела?
– Совсем неплохо.
– По-прежнему охотишься за канцелярскими крысами?
Луис не совсем одобрял то, что я сменил характер работы и переквалифицировался на преступления в деловой сфере. Он считал, что я напрасно трачу свои таланты. Я решил пока оставить его в неведении относительно моих дел и не пререкаться.