Порода убийц

Коннолли Джон

Но я недооценил Фолкнера. Недооценил и Падда. Когда я вплотную приблизился к ним, они вырвали из наших рядов самого уязвимого из всех, единственного, кого мы оставили одного.

Они забрали Эйнджела.

Глава 26

На пороге дома была кровь, на входной двери – кровь. На кухне трещины лучами разбегались по штукатурке от пулевых отверстий на стене. Еще больше крови было в холле, кровавая дорожка тянулась по полу, как след от змеи. Дверь кухни была практически сорвана с петель, а окно вдребезги

разбито пулями.

Никаких трупов внутри дома не было.

Захват Эйнджела был превентивной мерой на случай, если мы первыми доберемся до Марси Бекер, но это была и месть мне лично. Они, видимо, явились, чтобы прикончить нас всех, но нашли одного Эйнджела и забрали его с собой. Я представил себе, как мистер Падд и немая волокут его к машине, его кровь пачкает их одежду и лица. Нам нельзя было оставлять его одного. Никто из нас теперь не должен оставаться один.

Конечно, они не оставят его в живых. В итоге они не оставят в живых никого из нас. Даже если они сейчас скроются, я знаю: в один прекрасный день они снова появятся и найдут нас. Мы можем охотиться на них, но мир велик, глубок, и в нем много темных уголков. Слишком много мест, где можно спрятаться. И пройдут недели, месяцы, возможно, годы страха и боли, пробуждения от ночных кошмаров каждое утро с мыслями о том, что вот и наступил день, когда они придут. Потом в конце концов мы сами захотим, чтобы они пришли, дабы прекратить, наконец, это бесконечное ожидание.

Звонок мобильного застал меня мчащимся в Любек. Соединившись, я услышал шум мотора. Рейчел – это была она – рассказала мне обо всем, что увидела в моем доме в Скарборо. Сейчас она везла Марси Бекер в Колонию на собственной машине: теперь, когда Фолкнеры заполучили Эйнджела, она на некоторое время была в безопасности. Луис в это время двигался на север и должен был позвонить мне с минуты на минуту.

– Он не умер, – спокойно заметила Рейчел.

– Знаю, – ответил я. – Если бы он умер, они бы оставили его в доме, чтобы мы сами могли его обнаружить.

Я задумался, сколько времени понадобилось Лутцу, чтобы рассказать все, и добрался ли Голем до них. Если он уже там, все остальное несущественно.

– Как Марси? – спросил я.

– Она спит на заднем сидении. Не думаю, что ей удавалось поспать с тех пор, как умерла Грэйс. Она хотела узнать, почему мы рискуем своей жизнью: Эйнджел, Луис, я и особенно ты. Она сказала, что это не твоя битва.

– И что же ты ответила ей?

– Не я – Луис ответил. Он сказал, что все вокруг – твое поле битвы. Думаю, он пошутил. Луиса иногда очень трудно понять.

– Я знаю, где они, Рейчел. Они в Любеке.

В ответ ее голос дрогнул:

– Будь осторожен!

– Я всегда осторожен.

– Нет, не так, как всегда.

– Ну, хорошо, на сей раз буду осторожнее.

Я только что выбрался из Бангора. Любек находился в 120 милях в сторону отсюда по шоссе № 1. Я смогу добраться туда меньше чем за два часа, конечно, если какой-нибудь полицейский с орлиным зрением не остановит меня за превышение скорости. Я нажал на газ и почувствовал, как «мустанг»

рванул вперед.

Луис позвонил, когда я проезжал Элсворт-Фоллс, направляясь по дороге № 1А к побережью.

– Я в Уотервилле, – сообщил он.

– Полагаю, они в Любеке, – ответил я. – Это на северном побережье, около Нью-Брунсвика. Посмотри, как лучше проехать туда.

– Они звонили тебе?

– Нет.

– Подожди меня в городе, – ответил он. Его тон был совершенно нейтральным, будто он напоминал мне о том, чтобы я не забыл купить молока.

В Миллбридже, что-то около 80 миль от Любека, телефон зазвонил в третий раз. На сей раз я заметил, что номер телефона не определился, и нажал кнопку, чтобы ответить.

– Мистер Паркер, – раздался голос Падда.

– Он жив?

– Едва жив. Можно сказать, что надежды на его выздоровление быстро тают. Он серьезно ранил моего компаньона.

– Он – молодец, Леонард.

– Я не мог оставить это без наказания. Он потерял много крови. Вообще-то, он и сейчас истекает кровью, – Падд мерзко захихикал. – Итак, вы представили себе наше небольшое генеалогическое древо. Вам оно не очень-то симпатично, не так ли?

– В общем, не особенно.

– Книга у вас?

Он знал, что Лутцу не повезло. Я задумался, знает ли он, почему Лутц провалился, и нависла ли над ним тень Голема.

– Да.

– Где вы?

– В Огасте, – сказал я.

Я чуть не вскрикнул от облегчения, когда он, кажется, поверил мне.

– Там есть частная дорога, отходящая в сторону от шоссе № 9, где оно пересекает реку Мачиас. Будьте на берегу озера через полтора часа, один и с книгой. Я передам вам то, что останется от вашего друга. Если вы опоздаете или я замечу полицию, я распорю его от задницы до головы, как свиную тушу. – Он отсоединился.

Я представлял себе, как Падд собирается убить меня, когда добрался до озера. Он не может оставить меня в живых, особенно после всего, что произошло. И полтора часа слишком мало, чтобы добраться из Огасты до Мачиаса, даже по такой дороге. У него не было намерения доставить Эйнджела сюда живым.

Я позвонил Луису. Это была проверка на прочность: я не знал, как он поведет себя. Я был намного ближе к Любеку, и не было никакой надежды на то, что Луис сможет добраться сюда до конца срока, назначенного Паддом. Если же я ошибся и это не Любек, тогда кто-то должен быть на месте свидания, чтобы встретиться с ним. Этот кто-то Луис.

Тишина, перед тем как он согласился, была почти осязаемой.

Глава 27

Три деревянных маяка украшали герб города на окраине Любека: красно-белый Малхолланд Лайт напротив канала Любека в Нью-Брунсвике; белый маяк Любек Ченнел – стальная башня, напоминающая опоры высоковольтных линий; и маяк в Вест-Кводди в красно-белую полоску, расположенный в Национальном парке Кводди-Хед. Все они были символами стабильности и уверенности, обещанием безопасности и спасения, пока присутствие Фолкнеров не опорочило саму суть этих островков надежды.