Порог между мирами (сборник)
Шрифт:
Стоя в зале «Модерн ТВ» и наблюдая за репортажем о полете Дейнджерфильдов, Стюарт Макконти, к своему удивлению, увидел, что изображение на экране пропало.
— Потеряли картинку, — с возмущением сказал Лайтхейзер.
Люди перед телевизором недовольно зашевелились, но Лайтхейзер продолжал жевать зубочистку.
— Сейчас налажу, — сказал Стюарт, наклонившись, чтобы переключиться на другой канал; репортаж о полете передавали по всем программам.
На всех каналах было пусто. Не было и звука. Он переключил каналы еще раз. Ничего.
Из подвала выбежал на улицу один
— Атомная тревога!
— Что–что?.. — изумленно спросил Лайтхейзер, лицо его вдруг стало старым и усталым, и, увидев это, Стюарт Макконти без каких–нибудь дальнейших слов или даже мыслей все понял. Ему не надо было думать, он знал, и он выбежал из магазина на улицу, он выбежал на пустой тротуар и остановился — и люди перед телевизором, увидев его и бегущего телемастера, тоже побежали в разные стороны: кто — через улицу, свободную от транспорта, кто — прямо, кто стал крутиться на месте, как будто каждый из них видел что–то свое, как будто не одно и то же происходило со всеми.
Стюарт с Лайтхейзером бежали по тротуару к серым металлическим дверцам люка, ведущего в подземный склад, который когда–то, давным–давно, использовался аптекой для хранения товаров, но сейчас пустовал. Стюарт колотил по металлическим дверцам, то же делал Лайтхейзер, и оба они кричали, что люк заперт, что его можно открыть только изнутри. Когда у входа в магазин мужской одежды показался продавец и увидел их, Лайтхейзер заорал на него, чтобы тот бежал вниз и отпер люк.
— Открывай! — вопили Лайтхейзер и Стюарт и еще несколько человек, стоящих или сидящих на корточках у люка, ожидая, пока его отопрут. Наконец продавец повернулся и побежал обратно в магазин. Минутой позже под ногами у Стюарта раздался лязг.
— Отойдите, — сказал коренастый пожилой человек, — сойдите с люка.
Люди смотрели вниз в холодную тьму, пещеру под тротуаром, пустую полость. И они прыгнули в нее, упали на дно; они лежали, вжавшись в сырой бетонный пол, свернувшись клубком или распластавшись, — они извивались, как червяки, и вжимались в крошащуюся грязь с мертвыми жуками и запахом гнили.
— Закройте люк, — сказал какой–то мужчина.
Казалось, в подвале не было ни одной женщины, или если они и были, то молчали. Уткнувшись головой в бетонный угол, Стюарт прислушивался, но слышал только мужчин, слышал, как они цеплялись за створки наверху, пытаясь закрыть их. Сейчас в подвале собралось больше людей; они падали, кувыркаясь и крича, как будто их сбрасывали сверху.
— Когда, о господи! — сказал кто–то.
Стюарт сказал:
— Сейчас.
Он знал, что это случится сейчас; он знал, что бомбы приближаются, — он чувствовал их. Казалось, все происходило внутри его. Бам, бам, бам, падали бомбы, или, может быть, это было что–нибудь посланное армией на помощь — остановить бомбы; может быть, это была защита. Дайте мне спуститься ниже, думал Стюарт, как можно ниже. Дайте мне уйти в землю. Он вжался в пол, перекатываясь, чтобы проделать ложбинку. Сейчас люди лежали на нем сверху; плащи и пальто душили его, но он был рад, он не возражал — он не хотел пустоты вокруг себя; он хотел, чтобы его закрыли со всех сторон. Он не нуждался в дыхании.
Бам, бам, бам.
Земля вздрогнула.
Мы уцелеем, сказал себе Стюарт. Здесь, внизу, в земле, безопасно. Мы — внутри, здесь — безопасно. Он пройдет поверху, этот ветер. Над ними с громадной скоростью мчался ветер; Стюарт знал это, знал, что сам воздух уплотнился и стал подобен твердому телу.
В кабине на острие конуса «Голландца–IV», все еще испытывая большие перегрузки, Уолт Дейнджерфильд слышал в наушниках голоса, доносившиеся снизу из контрольного бункера:
— С третьей ступенью все в порядке, Уолт. Ты на орбите. Мне тут передают, что зажигание последней ступени включат в 15.45, а не в 15.44.
Орбитальная скорость, сказал себе Дейнджерфильд, изогнувшись и стараясь рассмотреть жену. Она была без сознания; он сразу же отвернулся и сосредоточился на своем кислородном баллоне; он знал, что с ней ничего не случилось, но не хотел видеть ее мучений.
Все в порядке, думал он, с нами обоими все в порядке. Мы на орбите, в ожидании последнего ускорения. Это не так плохо.
Голос в наушниках сказал:
— Пока что все идет по плану, Уолт. Здесь президент. До начальной коррекции зажигания еще восемь минут шесть секунд. Если в коррекцию вкрались небольшие…
Статические разряды заглушили голос, и он исчез.
Если в коррекцию вкрались небольшие, но важные вычислительные ошибки, сказал себе Уолт Дейнджерфильд, нас сразу же вернут назад. Мы проверяли эту ситуацию на автоматических моделях. И позднее мы повторим попытку. Опасности нет, повторное вхождение в атмосферу отработано.
В наушниках опять возник голос:
— Уолт, нас атакуют!
— Что? — спросил он. — Что ты сказал?
— Господи, помилуй нас! — сказал голос в наушниках. Он уже умер, этот человек, голос его звучал бесстрастно, а потом наступила тишина.
— Кто? Кто атакует? — кричал в микрофон Уолт Дейнджерфильд. Он подумал о пикетах и демонстрациях, представил себе летящие кирпичи и разъяренные толпы. На бункер напали психи или кто–нибудь в этом роде…
Он с трудом освободился от привязных ремней и посмотрел в иллюминатор на Землю. Облака и океан — настоящий глобус. То тут, то там на нем как будто чиркали спичками; он увидел дымки и вспышки. Его охватил ужас. Неслышно плывя в космосе, он глядел вниз на пылающие островки, понимая, что они значат.
Это смерть, думал он. Смерть пылает пятнами, сжигая, секунда за секундой, жизнь мира.
Он продолжал наблюдение.
Доктор Стокстилл знал, что под зданием одного из больших банков находится квартальное бомбоубежище, но он не мог вспомнить — под каким именно. Держа за руку свою секретаршу, он выбежал из офиса, пересек Сентр–стрит, ища черно–белый указатель, который давно уже был частью постоянного фона дневной деловой жизни шумной улицы. Указатель примелькался, стал незаметным, а сейчас Стокстилл нуждался в нем; он хотел, чтобы указатель появился перед ним, как в первый раз, — реальный знак чего–то очень важного, средство для спасения жизни.