Порок
Шрифт:
Он зашел в кабинет Агера Агишевича, который встретил его отцовскими объятиями. Евгений немного смутился, поначалу уводил глаза от седоволосого полковника, но, когда они заговорили о деле Воинова, Евгений ожил. Он рассказал все свои злоключения с момента, когда он застрелил телохранителя Баумистрова. А на десерт он вытащил диск.
– Но кто тебе подкинул этот диск? Это вопрос. Есть кто-то еще, кто пытается утопить Павла Сергеевича? – задался вопросом полковник, как только запись прервалась.
– А что вы скажете насчет Жанны? Она последняя, с кем говорила
– Невозможно сказать однозначно, замешана или нет, но для меня ясно одно, что в этой истории не обошлось без женщины, – Агер Агишевич с сомнением посмотрел на Евгения: – Надеюсь, твои отношения с Жанной не зашли так далеко… или это не та особа, с которой у тебя роман?
Евгений встрепенулся, невнятно покачал головой. Уже полгорода знает о его отношениях с Жанной.
– Там у меня все кончено, – пробурчал он. И он говорил о Татьяне.
– Где там?
– Ну, с Татьяной.
– А, ее зовут не Жанна, а Татьяна? Но тогда мои извинения, а то я все перепутал. Хотя это ничего не меняет, ты же расстался с ней?
Евгений кивнул.
– Что ж ты так, а говорил, что любовь и готов жениться.
– Так получилось, – пробурчал Евгений, говорить о личных проблемах он не желал. – Она оказалось не столь верной.
– Да, согласен, не стоит связывать себя с женщиной, от которой несет неверностью. Верность – вот в чем корень счастья, и только за нее стоит платить.
В комнату зашла Римма, на подносе принесла чаю. Присутствие супруги стало живым воплощением слов Агера Агишевича.
Евгения будто окатили холодной, леденящей водой, слова полковника подействовали отрезвляюще. Магия Татьяны – с легкостью выманивать деньги – исчезла в одночасье. Евгений опустился на землю, последние островки чувств рассеялись в бездне лицемерия, тщеславия, зависти… Он посмотрел на любящую пару, потом сопроводил взглядом Римму и тихо произнес:
– А чисты ли ее помыслы?
– Что? Не расслышал? – спросил Агер Агишевич.
– Это я про себя, – Евгений очнулся, – про себя говорю, – поспешил он объясниться.
– Пей чай! – Агер Агишевич разлил чай по стеклянным кружкам. – Диск с разговором вносит еще больше неопределенности в дело.
– Это уж точно, – Евгений подул на горячий чай.
Агер Агишевич предложил ему разбавить кипяток холодной кипяченой водой и стал зазывать супругу. Евгений отказался от предложения, но Римма все же пришла и принесла графин с кипяченой водой. Он не смотрел на нее. Когда супруга удалилась из кабинета, Агер Агишевич спросил:
– Может, все к черту?
– Может! Но что-то меня влечет… – Евгений призадумался.
– К чему влечет или к кому влечет?
– Да и сам не знаю, но хочется все-таки довести дело, хотя бы для себя.
– Болезнь следователя. Но если так, то ключи те же: Жанна, Игорь Баумистров, его дружок Искандер. Кстати, именно с ним Жанна и улетела в Австрию.
– Да?! – приятно удивился Евгений. – От вас ничего не утаишь!
– Забыл, где я работал! Но, учитывая, что тебя все контролируют, –
– Что самое удивительное, за свою безопасность я боюсь меньше всего. После убийства человека меня как-то отпустило, я все меньше оглядываюсь по сторонам.
– Нигилизм по отношению к себе. Но все же не надо пренебрегать мерами предосторожности.
– Слежку я бы учуял сразу.
– Сам знаешь, что сейчас и без классической слежки легко определить твое местонахождение, поэтому особо никому не звони, лучше наведывайся без звонка.
– Да, знаю.
– Конечно, не думаю, что Павел Баумистров попытается тебя как-то проучить отдельно за эпизод с Бородиным, но если он и его компания почувствуют, что ты наступаешь им на пятки, они возьмутся за тебя серьезно.
– Убить следователя – это предел беззакония.
– От этого тебе уже не будет легче. Но, если порассуждать, значит, они уверены, что ты не на правильном пути или еще далек от истины. Или контролируют каждый твой шаг.
– Думаете? – вырвалось у Евгения.
– Возможно.
Они встали с кресел. Разговор был закончен, уже стоя в прихожей возле двери, Агер Агишевич спросил:
– А как твой подследственный?
– Работаю с ним.
– О нем ты мне ничего не говоришь.
– Как сказать… – Евгений подбирал необходимые слова.
– Стокгольмский синдром или синдром перенесения, описанный Фрейдом? [10]
– Что?
– Пример, может, не совсем уместен, но у меня такое ощущение, что у вас с Воиновым неплохой контакт и у тебя, по ряду причин, проснулись симпатии к нему?
– Нет!
– Нет?
– Да, если брать одного Фрейда, его-то мы и обсуждаем с подследственным.
– То, что ты мог проникнуться симпатиями к убийце трех женщин, в этом нет ничего предосудительного. В моей практике были аналогичные случаи, – Агер Агишевич взглянул Евгению в глаза.
10
Стокгольмский синдром или синдром перенесения, описанный Фрейдом – защитно-подсознательная связь, возникающая между жертвой и агрессором в процессе похищения или применения насилия. Под воздействием сильного шока заложники начинают сочувствовать своим захватчикам, оправдывать их действия, отождествлять себя с ними.
Евгений сдался:
– Вначале я испытывал к нему равнодушие, что испытывает любой следователь к преступнику, но постепенно он превратился для меня в интересного собеседника. Бывает, что своими репликами Воинов выводит меня, но стоит мне покинуть его камеру, злость как по мановению волшебной палочки рассасывается, испаряется.
– Тебя коробит, что многое, о чем он говорит, и есть истина?
Евгений кивнул и вышел из квартиры.
– Истина из уст убийцы, – выговорил Агер Агишевич, – тогда будь осторожен.