Порою нестерпимо хочется...

Кизи Кен Элтон

Идиот, как правило, отмахивался от такого предложения: «Да брось ты, Тедди, забудем. Какого черта: нам просто нравится, как ты краснеешь», а порой с несколько нервным великодушием бросал на стойку мелочь: «Вот… на хозяйство».

Окружающие принимались смеяться. А Тедди трусил прочь с шестьюдесятью центами в кармане и слабой улыбкой, которой как занавесом прикрывал свою ярость, чтобы в дальнем конце бара, кипя от обиды и гнева, дождаться исцеляющего действия своих неонов. Здесь был его мир и его святилище, единственное убежище от враждебного мира. Позднее, когда дела его шли как нельзя лучше и вера в свое превосходство над миром перепуганных полудурков

не подвергалась никаким сомнениям, потребность в шипящем снадобье не уменьшилась: случались вечера, когда после униженного стояния с опущенной головой перед пьяным выводком своих потешных патронов ему приходилось на полчаса, а то и больше с улыбкой скрываться в дальнем конце бара в ожидании, когда пульсирующие огни размассируют его ярость. Впрочем, в такие минуты он никак не менялся, продолжая с обычной вежливостью приветствовать новых посетителей, играть с длинной цепочкой для ключей, которая свисала над прикрытым передником животиком, и отвечать на вопросы «который час»… даже при ближайшем рассмотрении по его виду и лишенному выражения лицу, окрашивавшемуся то в оранжевые, то в красные, то в малиновые оттенки, было трудно что-либо определить.

— Тедди, чертов ты осьминог, вылезай-ка из своей пещеры и плесни мне в стаканчик неразбавленного. Будь хорошим мальчиком…

Но сегодня, несмотря на совершенно новую коллекцию язвительных оскорблений, Тедди очень редко прибегал к реанимирующему воздействию своих неонов. Во-первых, он был слишком занят: трагические сведения о переводе всей команды Стамперов с лесопилки на вырубку вызвали не меньшую перекачку спиртного, чем встреча между Стампером и Ньютоном в предшествовавшую субботу, а на этот раз он не пригласил официантку из «Морского бриза». Так что он был слишком занят с заказами, чтобы позволить себе роскошь загорать под лампами, если кто-нибудь из идиотов отпускал шуточки в его адрес. Это во-первых.

А во-вторых, он не настолько нуждался в светящемся бальзаме, как обычно: на него умиротворяюще действовали скрытые волны тревоги, исходившие от каждого стола и смешивавшиеся с сигаретным дымом, — «Черт побери, Тедди, говорю тебе — разбавлено…» — «Да, сэр, мистер Ивенрайт». Над баром висела голубоватая дымка — «Что-то будет…» Но благодаря дневному звонку Дрэгера он уже пребывал в восторженном состоянии. Сообщив, что звонит из Юджина, Дрэгер попросил Тедди об одолжении: «Я буду у вас вечером; не могли бы вы удержать Флойда Ивенрайта у себя, чтобы он не наделал глупостей до моего приезда?» — и поверг Тедди в полный восторг, добавив: «Мы покажем этим болванам, чего можно добиться вдумчивым терпением, не правда ли, Тед?»

Весь день и вечер в груди Тедди полыхало сознание его близости с Дрэгером. Мы, — он сказал — мы! Такое слово от такого человека светило ярче всех огней Орегона!

Ивенрайт появился перед ужином, около семи, с лицом краснее, чем обычно, источая сладковатый запах бренди.

— Да, что-то не так… — повторил он, страшно морщась.

— В чем дело, мистер Ивенрайт?

— А? — глупо мигая, спросил Флойд.

— Вы сказали, что что-то не так…

— Черт побери, так и есть. Я говорю об этой выпивке! А о чем бы мне еще говорить?

В ответ Тедди опустил глаза и уставился на венозную, раздолбанную лапу, лежавшую на стойке. Рядом с этим чудовищем его собственная изогнутая ручка, всегда чистая от ежедневной длительной мойки стаканов, казалась почти прозрачной и еще меньшего размера, чем обычно. Он покорно ждал, с униженным и несчастным видом опустив голову.

— А в чем дело,

сэр?

— Дело в том, что в данную минуту у меня пусто. Для начала можешь налить еще. Это слегка поможет.

Тедди принес бутылку и снова наполнил стакан; Ивенрайт взял его и направился обратно к своему столу.

— О! Это будет пятьдесят центов, мистер Ивенрайт.

— Пятьдесят центов! Ты что, еще продаешь это дерьмо за деньги? Тедди, я не собирался его пить, я хотел вылить его на голову и вымыть им ее.

Тедди смотрит на него. Сидящие за столом Ивенрайта покатываются со смеху, радуясь комической интерлюдии, внесенной Тедди в их серьезную, мрачную деловую беседу. Наконец и Ивенрайт разражается хохотом и с грохотом опускает на стойку монету, словно прихлопывает жука. Тедди изящно подбирает ее и несет в кассу, испытывая странный новый страх перед неожиданной сменой настроения Ивенрайта: «Вот что отличает вас, мистер Дрэгер, и от меня, и от этих болванов…» — осторожно рассматривая этот новый экземпляр с видом знатока. — «Я умею лишь избегать страх, а вы умеете создавать его».

За всеми столами шли одни и те же разговоры, начинавшиеся с того, что никто бы никогда не подумал, что Хэнк Стампер способен так надуть своих соседей, — «Старый Генри — еще куда ни шло, но Хэнк всегда был славным малым», затем переходившие к «Какого дьявола? Яблочко от яблони недалеко падает. Оттого что Хэнк, как старик, не талдычит все время о том, какую дубленую шкуру надо иметь, чтобы заниматься этим делом, это еще не означает, что он не кровь от крови и плоть от плоти его». И наконец: «Тут не может быть двух мнений: Хэнк Стампер ясно показал нам, на чем он стоит, и теперь мы должны указать ему на его ошибку».

Это последнее заявление было тут же подхвачено Ивенрайтом.

— А я о чем? — закричал он, вскакивая из-за стола, и взгляды всех присутствующих тут же обратились на его блестящие красные глаза и забитый соплями нос. — Надо пойти и объяснить это мистеру Хэнку Стамперу! — Он утер нос рукавом и добавил: — Прямо сейчас!

Это заявление тут же вызвало гул одобрения: «Да, сейчас… прямо сейчас…» Но Тедди знал, что бар был слишком теплым, уютным и светлым, а вечер промозгло-холодным и сырым, чтобы эти волнения перешли в действие. Для того чтобы Ивенрайту удалось вывести их под дождь, потребуется еще немало разговоров и выпивки. И все же ему бы хотелось…

Дверь распахнулась, и, словно в ответ на невысказанное пожелание Тедди, появился Дрэгер. За исключением Тедди, его почти никто не заметил, все были поглощены гнусавой речью Ивенрайта и не отрываясь смотрели в его налившиеся кровью глаза. Дрэгер снял плащ и шляпу и, повесив их у двери, устроился за столом поближе к масляному обогревателю. «Один», — подняв вверх палец, беззвучно показал он Тедди и повернулся в сторону Ивенрайта, призывавшего к действию.

— Мы с ними слишком долго церемонимся, стараясь поступить честно и по закону… а они с нами честно поступают, я вас спрашиваю? Они с нами правильно себя ведут?

В ответ снова раздались крики и треск стульев. Но Тедди, неся виски и воду, украдкой бросил взгляд на приятное и понимающее лицо Дрэгера, убедившись, что того ничуть не волнует разгорающееся восстание. — Если кто здесь и может поднять восстание, то только не Флойд Ивенрайт. — Он поставил стаканы на стол, Дрэгер попробовал и улыбнулся.

— Мой старик, — кричал Ивенрайт, — всегда говорил: если трудящемуся в этом мире что-то надо, он должен получить это!.. Верно? Чертовски верно…