Порою жизнь как детектив
Шрифт:
Полиция была на яхте уже через десять минут.
Седоватый инспектор по фамилии Хоскинс, с хмурым лицом и жестким, проницательным взглядом, будто сошел с экрана бесконечных телевизионных сериалов. Он долго вертел в руках стакан, из которого Майкл пил виски, принюхивался, морщился, о чем-то вполголоса говорил со своим помощником.
Потом коротко допросил каждого взрослого из присутствующих и, долго извиняясь, сказал, что в интересах следствия необходимо осмотреть яхту и личные вещи.
Из-за
Полицейские довольно быстро осмотрели яхту, заглядывая в самые труднодоступные уголки, и ничего, достойного их интереса, не обнаружили. Хоскинс, бормоча извинения, с натянутой улыбочкой приступил к осмотру личных вещей гостей и команды.
Больше всего вещей было у Кэти, потому что самому маленькому гостю – Оскару – требовалась своя еда из-за аллергии на многие продукты. Хоскинс, однако, все быстро оглядел и приступил к осмотру дамских сумочек.
Что именно ищет инспектор, не знал никто.
Процедура осмотра была довольно неприятной, потому что совершенно посторонний человек роется в личных вещах, да еще принюхивается к духам и разной другой парфюмерии, которой у всех женщин было предостаточно. Поэтому Кэти, Пэт и Анна вздохнули облегченно, получив назад свои сумочки. Элизабет к процедуре отнеслась равнодушно.
Хоскинс, с красным от напряжения лицом из-за неприятной ситуации, приступил к осмотру беленькой кожаной сумочки, принадлежащей Норе.
Окружающие заметили, как встрепенулся вдруг инспектор, открыв баночку из-под крема, которую достал из сумки Норы. Он, можно сказать, сделал стойку.
– Миссис, этот крем принадлежит вам? – вежливо поинтересовался он у Норы.
– Мне, раз уж он у меня в сумочке. Правда, я не помню, чтобы я брала его с собой… – голос Норы звучал растерянно.
– Миссис Петерсон, мне очень неприятно… но вы должны будете проехать с нами для выяснения обстоятельств.
– А в чем, собственно, дело? – возмущенно произнес стоящий рядом Джереми.
– Дело в том, что в этой баночке из-под крема, которая принадлежит вашей жене – а она сама призналась в этом – предположительно находится яд, – спокойно ответил Хоскинс.
– Яд? Какой яд? – раздались голоса.
– По-видимому, тот самый, которым был отравлен Майкл Боссон.
– Как отравлен?! Ведь он умер от остановки сердца! – шумели кругом.
– Господа, вы не волнуйтесь. Скоро доподлинно выяснится, кто отправил на тот свет вашего приятеля. А пока я забираю с собой госпожу Петерсон.
Хоскинс еще осмотрел портфельчик Белинды, ничего подозрительного не обнаружил, и с Норой и двумя полицейскими сошел с трапа «Солнечного ветра». Их
Через три дня Нору Петерсон отпустили под залог в миллион долларов и подписку о невыезде. Залог внес Джереми.
При вскрытии тела Майкла патологоанатомы определили, что он был отравлен цианистым калием. Тот же яд нашли в баночке из-под крема, которую инспектор изъял из сумочки Норы.
Велось следствие.
Похороны Майкла собрали много людей. Проводить друга на кладбище пришли друзья Майкла по бизнесу, все, кто ходил с ним на яхте и родственники. Грусть и подавленность читалась на лицах. Женщины утирали слезы платочками, только Белинда не плакала. Опершись на руку Джереми, она простояла молча всю церемонию похорон, неподвижно глядя перед собой.
Элизабет стояла рядом с матерью, а мальчики, Дэвид и Грегори, обнимали за плечи своего младшего брата Джорджа, который горько плакал…
Когда все было кончено, участники печальной церемонии побрели к своим автомобилям. К Элизабет подошел Энтони и сказал:
– Бетти, если нужна будет моя помощь, хоть какая, не стесняйся, обращайся ко мне. Я обязательно помогу и тебе, и Белинде.
– Спасибо, Тони. Пока ничего не нужно.
К Элизабет и Белинде подходили все приятели Майкла, выражали свое соболезнование и, казалось, были искренне огорчены такой его преждевременной кончиной.
Элизабет, попрощавшись с матерью и братьями и сославшись на неотложное дело, уехала.
Элизабет
Ничего неотложного у Элизабет не было. Просто захотелось побыть одной.
Два дня назад из Лондона прилетел Грегори, где он учился в Оксфорде. И так, как вся семья собралась вместе, было оглашено завещание Майкла.
Состояние, которое он оставил, оказалось больше, чем предполагали.
По завещанию Белинда, жена Майкла, получала пятнадцать миллионов долларов.
Элизабет – восемь миллионов долларов.
Дэвид, Грегори и Джордж – по семь миллионов долларов.
К тому же Белинде доставался дом, в котором они жили с Майклом, а всем детям – по апартаментам хай-класса в престижном Мосмане.
Мэри, дочь Майкла от первого брака, получила три миллиона долларов.
Яхта, на которой произошло ужасное событие, по завещанию никак не делилась, а переходила в полное владение Джереми. Этот пункт завещания никого не удивил. А дело было в том, что Майкл очень переживал, что сыновья Дэвид и Грегори были совсем равнодушны к сэйлингу – гонкам на яхтах. Дэвид заканчивал университет в Сиднее и хорошо играл в регби. Грегори учился в Оксфорде и все свободное время с удовольствием играл в футбол или, как называли его здесь – в сокер.