Порождение двух миров

GibBenk

Буригерт извивался, стараясь не дать ей захватить его, но, будучи на ногах, она полностью перехватила инициативу и могла делать почти всё, что угодно.

Тогда зеленый решил воспользоваться уловкой, о которой говорил с Эймвиром.

Если ирэль оценила танец, то больше не станет испытывать избранного эрта. Любые его новые ласки будут будоражить её кровь так, что она потеряет голову.

Буригерт ослабил защиту, позволив принцессе вступить в борьбу, а затем попытался переплестись с ней хвостами. Один виток, второй…

Результат

оказался совсем не такой, как они с Эймвиром ожидали.

Мирель на мгновение задрожала, затем грозно рыкнула, выпуталась из его объятий и с размаху ударила булавой по груди Бури. Он успел подставить целую лапу, но лишь слегка изменил направление её яростного движения.

Приняв удар, эрт издал звук, похожий на сдавленный кашель. Лапа была сломана, и ребра, возможно, тоже.

Северная вновь замахнулась.

– Стой, Мирель!
– окликнул её Эймвир.

Она замерла.

Охотник и советник императора быстро подошли к летунам. Мирель до скрипа сжимала рукоять булавы и со злобой смотрела на сжавшегося от боли поверженного соперника.

– Буригерт, ты чего молчишь, мать твою!
– ругнулся Коргвин.

Зеленый глухо закашлял и выплюнул сгусток крови.

– Тут нечего говорить. Я сделал очень плохую, нечестную вещь и получил за это по заслугам.

Эймвир нервно почесал бороду, глядя на свисающую под неестественным углом лапу Бури, когда тот попытался шевелить ею.

– Если хочешь ударить еще - это твое право, - добавил эрт, обращаясь к ирэль.

– Она ж тебя убьет, дурак, - возразил Коргвин и повернулся к принцессе, - Мы ей не даем такого права… Ты уже отстояла свою честь. Слышишь, принцесса?

– Ты сказал: убью?
– Мирель посмотрела на булаву, затем на блюющего кровью Буригерта, - Я не буду убивать Бури. Не буду!

Она опустила оружие и подошла ближе к зеленому.

– Бури, ты ведь не умрешь? Тебе больно? Что делать?

Советник и охотник облегченно выдохнули. Приступ ярости северной миновал так же быстро, как и вчерашний приступ любви.

К Буригерту подогнали телегу. Несколько людей и эльфов помогли ему взобраться на неё.

Мирель, не отрываясь, с тревогой проводила его взглядом, до тех самых пор, пока он не скрылся во дворе, хотя прямо перед ней стоял Роглан.

– Хорошо, Мирель. Ты одолела Буригерта, значит сможешь постоять за себя и в будущем. В ближайшем будущем. Твои собратья будут горды, узнав, насколько сильной ты стала. Наша надежда крепчает… - торжественно молвил император и осекся, - Мирель, ты слушаешь меня?

Она вздрогнула и виновато опустила взгляд.

– Извините меня, господин Роглан. Я изувечила единственного собрата, к которому привязалась… Теперь я не могу не думать об этом. Что если он умрет?

– Он выздоровеет, не переживай, - ответил Гойнер, - Травма серьёзная, но не смертельная. Мы сделаем всё, чтобы помочь Буригерту.

Роглан

кивнул, одобрив эти слова.

– Это ведь не первый раз, когда ты ощутила свою ярость?

– Да. Что-то похожее было, когда я разорвала того чернокрылого безумца. Эта ярость тоже связана с Зовом Крови?

– Верно. Это полезная сила, но её нужно держать в узде. Ты будешь владеть этой яростью всё лучше после каждого следующего своего боя.

– Мне нужно будет сражаться с дикими летунами? Как скоро?

– Через пару дней нам понадобится твоя помощь. Готовься.

Глава 19. Лагерь "Вздымающийся"

Три дня до экзамена Мирель. Вечер.

Лагерь «Вздымающийся» - старейший и крупнейший тренировочный лагерь в стране летунов. Он расположен в лесу у самого подножья северных гор, а его окрестности почти всегда засыпаны снегом. Больше десяти лет назад здесь Кейнерт собрал свой первый боевой отряд из драконов. Здесь крылатые начали познавать, что такое язык и общество.

Сейчас в лагере помимо боевой подготовки проводили занятия по ремеслу, фермерству и письменности. Авторитет некоторых местных учителей-людей был так высок, что драконы воспринимали их, как равных себе. Однако, многим «ученикам» это не мешало увиливать.

Среди молодых свободолюбивых крылатых то и дело проходили волны недовольства насчет обучения, например, фермерству. Они чтили Правильный Закон, но зачем великим хищникам, которым кланяются все люди, познавать, как выращивать коз? Или как растить пшеницу?

– Бред! Сущий бред… Унизительно!
– говорили они, пока не вмешивались старшие, хорошо помнящие мудрые слова Кейнерта по поводу обучения.

– Вы голодаете? Вы деретесь на смерть со своими соседями из-за территории, без который вы бы издохли от голоду?

– Нет, - отвечали молодые.

– Знаете, почему?

– Потому что в этом больше нет нужды. Тут думать нечего

– Люди выращивают скот и помогают нам всем прокормиться, верно?

– Да. Они ведь так и должны делать.

На этом моменте голос старших становился суровым, а взгляд - осуждающим.

– Люди умны?

– Да.

– Так же умны, как и мы. Им тоже нужна свобода. Им в голову иногда тоже приходят странные, или опасные мысли. Они задумываются о жизни. У них есть молодые, которые, как вы сейчас, сомневаются в правильности мира, который был построен через жертву сотен и тысяч жизней. Молодые не видели того ужаса, не познали тех лишений и думают слишком свободно. Наивно… В отличие от нас, людям очень приятно общество. Они всегда собираются в общины — это их сила. Стоит им усомниться в нашем превосходстве, в нашей власти, как начнется война по всей стране. А когда начнется война, мы все вымрем с голоду, потому что люди больше не станут кормить нас. Им даже не нужно будет сражаться, чтобы победить.