Порт-Артур. Том 1
Шрифт:
– Знатно поели сегодня, – встретил его Сайкин, – никому отказа в добавке не было. Ешь – не хочу!
– На полное брюхо воевать легче. Набитый живот не всякий осколок пробьет, – усмехнулся Бондаренко, – дайкась прикурить, Захарыч.
Оба матроса деловито свернули цигарки и задымили махоркой.
В кают-компании в этот день было необычайно оживленно.
Предстоящий бой вызвал приподнятое настроение. Офицеры пригласили к себе в кают-компанию командира и потребовали шампанского. Содержатель кают-компании также постарался на славу и приготовил роскошный обед. За столом шел оживленный разговор. Офицеры
– Надо поторапливаться, господа, – громко проговорил Руднев. – В половине двенадцатого мы снимаемся с якоря.
Затем он приказал разлить шампанское.
– За сегодняшнюю победу! – провозгласил он.
– …или смерть! – дружно ответили ему офицеры.
Перед концом обеда в кают-компании появился вольнонаемный кок офицерского камбуза Иван Кузьмич Криштофенко, или просто Кузьмич.
Его круглое, как луна, багрово-красное лицо с заплывшими жиром живыми глазами было преисполнено торжественности. Белый халат и поварской колпак блистали белизной.
– Разрешите, ваше высокоблагородие, обратиться к вам с просьбой, – подошел он к Рудневу.
– Хочешь на прощанье перед уходом с «Варяга» сказать нам несколько слов? – спросил капитан.
– Никак нет! Сколько лет вместе мы жили на «Варяге» в ладу и мире, негоже поэтому мне перед боем, как трусливой крысе, покидать свой корабль. Дозвольте остаться на крейсере и зачислиться добровольцем-матросом, – с достоинством неторопливо ответил повар.
– Ай да молодец наш Кузьмич! Конечно, оставайся, будешь в бою при мне. Господа, я предлагаю выпить за нашего кормильца и поильца Кузьмича, который готов идти с нами на смертный бой, – поднял свой бокал Руднев.
Офицеры ответили дружным «ура», а расчувствовавшийся, растроганный Кузьмич, стыдливо смахнув досадливую слезу, выпил поднесенное ему шампанское.
– Заверяем вас, Всеволод Федорович, – обернулся Степанов к Рудневу, – что пример Кузьмича еще более вдохновит нас на предстоящую борьбу до последнего дыхания. Ура!
– Со щитом или на щите, – подхватили офицеры, чокаясь друг с другом, – За нашего командира, ура!
– За матросов, за наш «Варяг», за нашу великую родину, – ответил Руднев.
Ровно в назначенное время «Варяг» в сопровождении «Корейца» двинулся с места. Тотчас же на обоих кораблях пробили боевую тревогу и подняли на мачты стеньговые флаги [52] . Как бы приветствуя русских, из-за туч выглянуло яркое солнце и осветило мрачный рейд Чемульпо Город сразу разукрасился белыми и красными пятнами построек, засинело море, в котором плавали еще не успевшие растаять льдины. На иностранных судах взвились целые гирлянды разноцветных флагов, выражающих приветствие и лучшие пожелания идущим на бой русским судам.
[52]
Стеньговые флаги – флаги и вымпелы должностных лиц, поднимаемые на фор-стеньге или грот-стеньге (стеньга – брус, служащий продолжением мачты), а также государственные и военно-морские флаги, поднимаемые на этих стеньгах в особых случаях.
Когда крейсер поравнялся с «Талботом», с английского
То же повторилось при прохождении мимо «Паскаля», «Эльбы» и «Виксбурга». Темпераментные французы не выдержали, с криком смяли строй и начали подбрасывать вверх свои береты с красными помпонами, шумно выражая свой восторг.
– Можно подумать, что мы не в бой идем, а на парад, – взволнованно проговорил Ляшенко.
Торжественные проводы на всех подействовали ободряюще. Бондаренко перестал хмуриться и деловито возился около орудия.
Миновав брандвахту и выйдя на внешний рейд, русские увидели перед собой четко вырисовывавшиеся на светлом голубом фоне неба шесть темных силуэтов японских крейсеров и восемь миноносцев. Они расположились в строе пеленга [53] по направлению входного маяка таким образом, что закрывали оба прохода в море вокруг острова Идольми. На головном крейсере «Нанива» развевался флаг адмирала Уриу. За ним в кильватерной колонне стояли пять других крейсеров. Концевым был «Асама».
[53]
Строй пеленга – строй, при котором угол строя кораблей есть любой заданный угол от 0 до 180 градусов.
Офицеры и матросы русских кораблей с тревожным любопытством всматривались в очертания вражеских судов, столь превосходящих их числом. Для того чтобы выйти в море, нужно было прорываться сквозь строй японской эскадры.
– Что, Бондаренко и Сайкин, у вас, поди, глаза разбежались от такого большого числа целей? – шутливо спросил Ляшенко у комендоров.
– Сегодня, вашбродь, вам будет лафа. Куда ни стрельнешь, все равно без промаха попадешь в какойлибо японский корабль. Все море ими перегородили, что забором, – отозвался Сайкин.
– Да, легче будет наводить, чем на состязательной стрельбе. Там миноносец тянет два махоньких щита, в них попасть очень трудно, а тут перед тобой сразу шесть огромных кораблей. Каждый снаряд попадет в нужное место, – поддакнул Бондаренко.
«Варяг» и «Кореец» еще не вышли за пределы нейтральных вод, как японцы сигналом предложили им сдаться – Но еще не вполне рассеявшийся на море туман помешал быстро разобрать его, и японцы, не дождавшись ответа, первые открыли огонь. Тяжелый гул выстрела докатился до «Варяга» почти одновременно с падением снаряда. Против орудий Ляшенко поднялся сверкающий на солнце столб воды, смешанный с дымом. По бортам корабля и броне башни градом забарабанили осколки.
– Вот, черт возьми! Снаряды взрываются даже при ударе о воду, – удивленно проговорил Степанов, выглянув из боевой рубки, где он находился вместе с Рудневым.
– Да, не чета нашим, которые и при попадании в броню не всегда рвутся, – отозвался командир.
Он внимательно осмотрел в бинокль эскадру противника, стараясь нащупать его слабые места. С первого же взгляда для Руднева стала ясна почти полная безнадежность предстоящего боя, но он не потерял присутствия духа и продолжал хладнокровно оценивать обстановку. План действий быстро сложился у него в голове.