Порт-Артур. Том 1
Шрифт:
– По носу японские корабли, вашбродие, – доложил сигнальщик.
– Они нам не помеха. Пусть стоят себе на здоровье у Идольми. Сообщите о них сигналом на «Варяг».
– Слева на параллельном курсе четыре их же миноносца, – продолжал сигнальщик.
– Похоже, что они нас поджидают у выхода в море, – забеспокоился Левицкий.
– Сколько их всего-то?
– На норд-весте шесть крейсеров, во главе с броненосным крейсером «Асама», а на юге пока шесть миноносцев, которые идут на сближение с нами.
Оба офицера подняли бинокли и стали всматриваться в темнеющие в тумане силуэты японских судов.
На
– Так ветра же нет, – возражали матросы «Корейца».
– А мы подуем, – предлагали шутники.
Приблизившись к японской эскадре, «Кореец» хотел было оставить ее в стороне, но японские миноносцы уклонились влево, а крейсера – вправо, и канонерская лодка оказалась между кильватерными колоннами японских судов. Было хорошо видно, как на кораблях орудия и минные аппараты торопливо приводились в боевое положение, с них снимались чехлы, стояла прислуга, готовая к немедленному открытию огня по «Корейцу». Когда лодка поравнялась с головным японским кораблем, легким крейсером «Нанива», на котором развевался адмиральский флаг, идущий в конце броненосный крейсер «Асама», в девять тысяч тонн водоизмещения, вышел из строя и преградил дорогу русскому кораблю. Одновременно на нем подняли сигнальные флаги, и бортовые орудия направили дула на «Корейца».
– Разберите сигнал, – приказал Беляев вахтенному начальнику мичману Бирюлеву.
– Но каково нахальство! Преграждать путь военному кораблю дружественной державы и при этом угрожать открытием огня! – возмущался Бирюлев, перелистывая код международных морских сигналов.
– Дружба-то наша с Японией, видать, кончилась, – возразил Левицкий. – Давно уж в здешних местах попахивает порохом. Только наши горе-дипломаты этого не замечали.
– Если нас не пропустят через северный фарватер, попробуем пройти южным. Положите лево руля, – распорядился Беляев.
Но едва канонерская лодка изменила курс, как перед ней выросло сразу четыре миноносца. На палубах этих кораблей была видна прислуга при орудиях и минных аппаратах, один из них для большей убедительности выпустил по «Корейцу» мину, которая прошла под его кормой.
– Пробить дробь-тревогу! Изготовиться к бою! – скомандовал Беляев срывающимся от волнения голосом.
Тотчас по русскому кораблю разнеслись, слившись в зловещем аккорде, резкие звуки горна и глухая барабанная дробь. Палуба заполнилась матросами, кинувшимися к пушкам, пулеметам и к минным аппаратам. Звякнули открываемые орудийные замки, загремела подача, и «Кореец» с обоих бортов ощетинился дулами орудий. Офицеры устремились на мостик в ожидании приказания от своего командира.
– Куда же нам деться, вашбродие? – испуганно спрашивали у офицеров казаки. – Кони ж наши от стрельбы со страху попрыгают в воду.
– Не до вас! Держите своих лошадей как хотите, – отмахивались от них моряки.
«Вернуться обратно в порт», – разобрал наконец сигнал Бирюлев.
– Стоп! – скомандовал в машину Беляев. – Что же нам делать, господа? – обернулся он к взволнованным офицерам.
– Вступить в бой с японцами – чистое безумие! Через три минуты
Памятуя указания Руднева не ввязываться в бой, Беляев тотчас же согласился с этим.
– Назад, до полного, – скомандовал он в машину. – Право на борт!
Забурлив водой, «Кореец» стал поспешно отходить перед все приближающимися японскими судами.
Расстояние до некоторых миноносцев сократилось до одного-полутора кабельтовых. На ближайшем из них в бинокль прекрасно были видны смеющиеся физиономии японцев, стоящих у орудий. На командирском мостике, широко расставив ноги, с сигаретой в зубах, стоял командир и делал неприличные жесты по направлению русских.
– Вашбродие, – обратился к Левицкому комендор одной из маленьких тридцатисемимиллиметровых револьверных пушек, – дозвольте стрелять!
– Не сметь стрелять! Японцы нас моментально потопят, – в ужасе заорал мичман Бирюлев, оттаскивая комендора.
– Так и мы же, вашбродие, не безоружные! Пока он нас потопит, мы прихватим не один миноносец, – упирался матрос.
Развернувшись, «Кореец» полным ходом направился в Чемульпо. Японские миноносцы конвоировали его с обеих сторон.
Беляев трясся от волнения и негодования, но сдерживался, хотя офицеры и просили у него разрешения обстрелять наглого противника.
– Мы уже в нейтральных водах, поэтому нельзя открывать огня, – убеждал их Беляев.
Но тут один из матросов не вытерпел и неожиданно без команды дал-таки два выстрела из револьверного орудия по ближайшему миноносцу. Были ли попадания, никто те разглядел, но японцы тотчас отстали.
– Давно бы так! – пробурчал один из офицеров. – Нахалов всегда надо учить.
Уже с темнотой войдя на рейд, пробили отбой, но у орудий все же оставили часть прислуги. «Кореец» стал за кормой «Варяга», и Беляев тотчас же поехал с докладом к Рудневу.
Командир «Варяга» целый день провел в подготовке крейсера к бою Из перехваченных японских радиограмм выяснилось наличие около Чемульпо целой эскадры адмирала Уриу, которая сопровождала пароходы с десантом Японцы, очевидно, собирались высадить его если не в самом Чемульпо, то где-то поблизости от этого порта, что явилось бы нарушением корейского нейтралитета и грозило войной.
Руднев все же надеялся, что «Корейцу» удастся прорваться в Порт-Артур и уведомить наместника адмирала Алексеева о тревожном положении в Корее. Одновременно командир «Варяга» попытался снова связаться с русским посланником в Сеуле, но почта была занята японцами и телеграф не действовал.
По-зимнему рано, в пять часов по местному времени, стемнело, с моря волнами наплывал туман, и возвращающегося «Корейца» опознали лишь тогда, когда он почти вплотную подошел к «Варягу», бросив якорь неподалеку от него.
Всем стало ясно, что с канонеркой что-то случилось. Руднев с нетерпением поджидал Беляева и, как только он поднялся на палубу крейсера, встретил его у трапа.
– Японцы преградили нам дорогу в море и под угрозой своих орудий заставили вернуться в Чемульпо, – одним духом выложил Беляев.