Портфолио в багровых тонах
Шрифт:
— Всем! — нервно выкрикнула она и снова перешла на полушепот: — Это невозможно, когда в доме посторонний человек. Она ходит, как тень, появляется внезапно, иногда мне кажется, она ненавидит нас…
— Не смеши. За что ей нас ненавидеть?
— За доброту! Люди часто ненавидят тех, кто сделал им добро. Это человеческий парадокс, может быть, достался нам в наследство с древнейших времен. Добро — это проявление силы, а сильных не любят и пытаются их уничтожить.
— Ну ты хватила…
— Илья! Я не могу так. Позвони своей
— Как-нибудь год потерпим, а там…
Правду, оказывается, неприятно знать, правда больно колет в сердце, Эва решила больше не подслушивать. Она вернулась в свою комнату без воды, забралась под одеяло и позвонила матери. Анна взяла трубку:
— Да?.. Эва, почему молчишь?..
— Мама… ты не могла бы меня забрать?
— Эва, не надрывай мне сердце, я и так думаю о тебе каждую минуту.
— Прошу тебя, — захлюпала носом несговорчивая дочь, — пожалуйста, мамочка, забери.
— Тебя там обижают?
— Нет, но… — Разве все по телефону расскажешь?
— Так в чем дело? Эва, всего год, даже меньше. Уже летом ты приедешь ко мне, будем поступать. Я взяла работу на дом, завтра надо сдать. Пока, милая.
Эва слушала гудки, которые отдавалась в висках, словно там стучали молоточками. Нет, кому рассказать о своем бедственном положении, кто поверит? И чем поможет? Разве ей можно помочь? И что вообще в таких случаях делать? Впрочем, вряд ли есть подобный случай, думалось Эве, но в одном она была твердо уверена: долго так не выдержит. Что-то должно произойти…
Новость, что прошлой ночью совершено нападение на очередную модель, которая на данный момент уже не модель, в прошлом она мисс города, а в настоящем — популярная телеведущая, просто скосила следственный состав. Что думает обыватель? Это маньяк убивает красоту. И на примете маньяк имелся — менеджер Эдуард. Право слово, к девушкам он был ближе пуговицы, знал их слабости, к Нике неровно дышал, та его отвергла и тому подобное. Но все эти выкладки не имели ничего общего с действительностью.
— В период с половины одиннадцатого до пятнадцати минут двенадцатого Эд ехал по Мартыновскому району, — доложил оперативник, следивший за Эдом.
— Значит, Эд тоже исключается, — подытожил Гранин. — Наша мисс ранена предположительно ножом, однако нож убийца не оставил в теле.
— Убийца наносит несколько ударов, — сказал Дереза. — Анжеле нанес один, ему помешал Дмитрий Оверьянов.
— Это уже дело пятое, потому неинтересное, — отмахнулся Гранин, беря со стола звонившую трубку. — Да?
Позвонил Фисенко, он пригласил Гранина к себе, мол, есть очень интересные новости, но очень нужно, как говорится, посмотреть. Тот все бросил и помчался к криминалисту, за ним увязался
— Мы побывали на месте преступления, осмотрели пятачок, где находился предполагаемый убийца. Вот отметина на дереве, видите? А вот… я веду и упираюсь в макушку человека. По нашим подсчетам вышло, что его рост равен примерно 175–178 сантиметрам. А теперь — та-да-да-дам! — главный сюрприз. Видите этот выступ? — Игорь ткнул авторучкой в грудь «наблюдателя». — Он довольно четкий.
— А что это? — озадачился Дереза.
— А это, господа хорошие, грудь. Женская грудь.
— Как! — воскликнул Гранин. — Но Дина говорила «он»…
— Она ошиблась, — прервал его Игорь. — Не день все же был. Убийца надел балаклаву, он оказался высоким и, судя по всему, спортивного телосложения. Не думаю, что он предложил для начала познакомиться, скорей всего сразу взялся за дело без переговоров, следовательно, Дина не слышала голоса. Сработал стереотип: убивает незнакомых женщин маньяк, стало быть, мужик. Но выступ на теле и в этом ракурсе ничем иным быть не может. Это грудь. Небольшая, но грудь. Вот вам вторая фотография, где грудь тоже видна.
— Так, так, так… — разволновался Гранин. — Значит, женщина. И эта женщина вхожа к Нике, никто не удивился бы, застав ее в студии… Есть у меня две дамы, способные ради дочек растерзать полмира. Андрей, за мной! В кабинете адреса, поедешь по ним и привезешь мамаш, хочу предварительно с ними поговорить по душам.
— Уже вечер, — напомнил Андрей Дереза.
— Ничего, прогуляются перед сном.
— Постойте, Иван Николаевич, — подхватился Игорь и протянул ему пару отпечатанных листов. — Это сведения о девочках, которые постоянно принимали участие в съемках. Надо?
— Все надо, все пригодится, — вырвал листы Гранин и, на ходу изучая их, пошел к выходу.
Но когда он увидел двух мамаш, понял, что к чему.
Ольга каждый вечер, как на работу, отправлялась к дому любовницы Павла. Ехала и репетировала вслух, что да как скажет ей, то это был ультимативный тон, дескать, отдай мужа, не твое, то просительно-жалостливый. И каждый раз она не решалась подойти к девчонке, которую следовало бы выпороть ремнем по заднице, чтобы вдолбить: так поступать нельзя, неприличная девушка заводит свою семью. И вот она снова здесь, выучила расписание Лены наизусть, знала, что сегодня заканчивается дежурство поздно, примерно часов в десять она будет идти от остановки. Лена прошла, а Ольга осталась сидеть в машине, отложив разговор до следующего раза.