Портной из Панамы
Шрифт:
— Ну, что же вы ко мне не пристаете? — гудит он на весь зал, к испугу и смятению обедающих за соседними столиками. — Или со мной что не так? Или у вас в такси сидит какая-нибудь гребаная девчонка?
Как выяснилось, Прайд был уже завербован соперничающим и ненавистным подразделением британской разведки, которое также владело его газетой.
— Помните, я говорил вам об одном человеке по имени Пендель, — напоминает Оснард Лаксмору, воспользовавшись тем, что у того наступило временное затишье. — Ну, у которого жена в Комиссии по каналу. По-моему, просто идеальная пара.
Он думал об этом дни и ночи напролет, ни о чем больше думать просто не мог. Благоприятным случаем может воспользоваться лишь подготовленный ум. Он выучил уголовное дело на Пенделя наизусть,
В качестве моего главного информатора? Твоего информатора, Эндрю? С таким сомнительным прошлым? Портной? Да наверху над нами будут смеяться! Но когда Оснард снова поднажал на него, на этот раз после ленча, Лаксмор, похоже, немного смягчился.
Я человек без предрассудков, мой юный друг, и я уважаю твои суждения. Но дело кончится тем, что этот прохвост из Ист-Энда вонзит тебе в спину нож. Это у них в крови. Милостивый боже, до чего же мы опустились! Нанимаем тюремных пташек! Но это было неделю назад, а панамские часы тикали все громче.
— А знаешь, кажется, мы действительно нашли нашего человека, — сказал Лаксмор, со свистом втянул воздух сквозь зубы и во второй раз перелистал краткое досье на Пенделя. — И тем не менее поступили вполне благоразумно, прощупав сперва почву в других местах, да… Наверху это непременно отметят как наш плюс, — Пенделя допрашивали в полиции еще мальчишкой, и он, полностью признав свою вину, сумел утаить массу фактов, окончательно запудрил им мозги и никого не заложил. — Этот человек просто первоклассный материал, если смотреть не поверхностно, а в самую его суть, как раз такой тип нам и нужен в этой маленькой криминальной стране. — Пощелкивание языком. — Знаешь, у нас есть похожий на него парень, работал в доках в Буэнос-Айресе во время фолклендского инцидента. — На секунду он остановил взгляд на Оснарде, но в этом взгляде не было и намека на то, что он считает своего подчиненного человеком с криминальными наклонностями. — Что ж, займись им, Эндрю. Но они крепкие орешки, эти галантерейщики из Ист-Энда. Ты к этому готов?
— Думаю, да, сэр. Если вы немного намекнете, как лучше подступиться к этому делу.
— Нет ничего лучше злодея и преступника в такой игре, как наша, при условии, конечно, что это наш злодей, — об иммиграционных бумагах отца Пендель никогда не знал. — А его жена так просто находка, — цоканье языком, — считай, одной ногой мы уже в этой самой Комиссии по каналу, о, мой бог… К тому же — дочь американского инженера. Лично я усматриваю в этом важный сдерживающий фактор, Эндрю. И христианка к тому же. Наш джентльмен из Ист-Энда сделал неплохой выбор. Никаких религиозных барьеров, ничего такого не просматривается. Личные интересы всегда на первом месте, что неудивительно. — Свист воздуха в зубах. — Вот что, Эндрю, я уже вижу, какие тут прорисовываются для нас перспективы. Но только ты должен по три раза как минимум проверять все его отчеты, это я тебе говорю. Он еще тот мошенник и взяточник, держит нос по ветру, и нюх у него, несомненно, есть. Но только как ты со всем этим справишься? Кто кого будет вести? Вот в чем проблема. — Взгляд искоса на свидетельство о рождении с именем матери, которая убежала. — Эти ребята определенно знают, как проникнуть в кабинет человека, это несомненно, о да. И урвать свой кусок. Боюсь, мы бросаем
— Вообще-то думаю, что справлюсь.
— Да, Эндрю. Я тоже так думаю. Наш клиент крепкий орешек, но наш. И это самое главное. Хорошо ассимилировался, имеет опыт заключения, знает темные стороны жизни, — пощелкивание языком. — И грязную подоплеку всех человеческих побуждений. Тут есть определенная опасность, но как раз это мне и нравится. И наверху тоже одобрят, — Лаксмор захлопнул папку с досье и снова принялся ходить по кабинету, на этот раз — кругами. — Если к патриотизму апеллировать невозможно, можно его и припугнуть. И одновременно — сыграть на жадности, стремлении разбогатеть. Теперь позволь мне рассказать, что такое главный осведомитель, Эндрю.
— Пожалуйста, сэр.
Со словом «сэр» по традиции было принято обращаться к директору Службы — таким образом Оснард хотел подчеркнуть свое особое уважение к Лаксмору.
— Ты можешь выбрать себе плохого солдата, юный мистер Оснард. Поставить его перед сейфом под названием «оппозиция», и комбинация нужных цифр будет звенеть у него в ушах, но он все равно придет к тебе с пустыми руками. Я знаю, я там был. Наплакались с одним таким во время той неприятности на Фолклендах. Но хороший… ты можешь бросить его посреди пустыни с завязанными глазами, и через неделю он унюхает цель. Почему? Да потому, что у него есть воровское чутье, — пощелкивание языком. — Сам видел это много раз. Запомни это, Энди. Если у человека нет такого чутья, он ничто.
— Запомню, сэр, — обещал Оснард. Резкий разворот на каблуках. И вот Лаксмор усаживается за стол. Тянется к телефону. Кладет руку на трубку.
— Позвони в Бюро регистрации, — приказывает он Оснарду. — Пусть подберут ему псевдоним, любой, наобум. В псевдониме всегда прочитывается намерение. Составь на мое имя представление, не больше чем на одну страницу. Они там люди занятые. — Тут он наконец стал набирать номер. — А я тем временем сделаю пару телефонных звонков кое-каким влиятельным членам общества, которые дали обет хранить тайну, а потому навеки остались безымянными. — Щелканье языком. — Эти жалкие любители из казначейства должны к ним прислушаться. Только вдумайся, Эндрю, канал! — тут он внезапно перестает набирать номер, кладет трубку на рычаг. Оборачивается и смотрит сквозь тонированные стекла на здание парламента, над которым угрожающе сгустились черные тучи. — Прямо так и скажу им, Энди. На карту поставлена судьба канала. Это будет наш девиз. Под знамена которого мы должны собрать людей из разных слоев общества. Но мысли Оснарда оставались на грешной земле.
— Наверное, мы должны разработать какую-то хитрую систему оплаты для него, да, сэр?
— Это еще зачем? Ерунда. Правила для того и существуют, чтоб их нарушать. Неужели вас этому не учили? Ну, разумеется, нет! Эти инструкторы, они все из бывших. Вижу, у тебя есть какие-то соображения. Валяй, выкладывай.
— Дело в том, сэр…
— Да, Эндрю?
— Мне бы хотелось узнать о его нынешнем материальном положении. В Панаме. Если он зарабатывает кучу денег…
— Ну и?…
— Мы ведь должны предложить ему приличное вознаграждение, верно, сэр? Допустим, парень зашибает четверть миллиона баксов в год, а мы предложим ему двадцать пять тысяч. Вряд ли он клюнет. Если вы, конечно, понимаете, о чем это я.
— Ну и?… — игриво, раскручивая на дальнейшие рассуждения, протянул Лаксмор.
— Ну и вот, сэр. Просто я подумал, может, кто из ваших друзей в Сити заглянет в банк Пенделя под каким-то приличным предлогом и выяснит, сколько у него на счету.
Лаксмор уже вовсю накручивал диск телефона, а свободной рукой ощупывал складку на брюках.
— Мириам, дорогая. Найди-ка мне Джеффа Кавендиша. Если не получится, тогда Тага. И еще, Мириам, это очень срочно.
Прошло четыре дня, прежде чем Оснард вновь был вызван в этот кабинет. На столе у Лаксмора лежали банковские отчеты, свидетельствовавшие о плачевном состоянии дел Пенделя, — маленькая любезность со стороны Рамона Радда. Сам Лаксмор неподвижно стоял у окна, предвкушая сладострастный момент.