Портрет баронессы Зиммерштадт
Шрифт:
Граф наконец нашёл спички и начал зажигать свечи. Вскоре горели все четыре. Помещение осветилось. Граф с подсвечником прошёлся по спальне. Тереза сидела на кровати, сжавшись в комок и натянув одеяло по самые глаза.
– Дорогая, здесь никого нет, - он подошёл к двери.
– И, похоже, не было. Дверь заперта на щеколду.
Снова послышались шлепки, как будто по полу прыгала жаба. И тут, наконец, граф заметил странное существо, показавшееся ему похожим на жирного мохнатого паука. Тереза тоже увидела его и дико закричала. Граф схватил
Самые тщательные поиски результата не принесли. Пришлось признать, что тварь пропала самым таинственным образом. Ведь не могла же она просочиться сквозь наглухо закрытое окно с двойными стёклами!
Как и баронесса Алисия, супруги решили сохранить происшествие в тайне. Главным образом потому, что оно могло скомпрометировать их.
Спустя месяц, поздно вечером, на Гончарной улице, застроенной доходными домами, остановилась карета. Из неё вылез доктор Горацио Нодли - полноватый мужчина пятидесяти лет, в тёплом пальто, в цилиндре и с тростью. Он вошёл в парадное, поднялся по лестнице и остановился перед дверью квартиры номер пять. Дёрнул за верёвку звонка. Никто не отозвался. Доктору пришлось ещё несколько раз потревожить колокольчик.
Наконец дверь раскрылась и показался хозяин квартиры - молодой преуспевающий художник Дэймон Росс. Выглядел он усталым, был небрит, одет в домашний халат и шлёпанцы на босу ногу.
– А, дядюшка!
– воскликнул он, криво улыбнувшись.
– Право, я думал, вы приедете завтра и не подготовился к вашему визиту. Но проходите. Не обращайте внимания на беспорядок.
Нодли снял цилиндр и повесил на крюк в прихожей. Дэймон помог ему избавиться от пальто.
Приглаживая редкие волосы на лысине, доктор прошёл в большую комнату, заставленную подрамниками и холстами.
– Я слышал, твои дела обстоят неблестяще, - сказал он.
– В последнее время я не могу работать...
– начал Дэймон, но доктор его решительно перебил:
– Конечно не можешь, ведь ты не вылезаешь из увеселительных заведений и сомнительных салонов!
– Он скептически оглядел молодого человека и покачал головой.
– Что сказал бы твой покойный отец, если бы увидел тебя в таком виде! Недаром старина Сэм возражал против твоего увлечения живописью. Тебе надо было поступить на юридический факультет, и сейчас бы ты работал в солидной адвокатской конторе, имел бы приличный доход.
Нодли был двоюродным братом отца Дэймона и считал своим долгом время от времени навещать племянника, чтобы дать ему пару-другую полезных советов, воздерживаясь, разумеется, от одалживания денег. К советам Дэймон не прислушивался, из-за чего, по мнению Нодли, и происходили все неприятности в жизни молодого человека.
– Свой путь я избрал сам, - заявил Дэймон.
– Но сейчас
– Я не удивлён, - сказал Нодли, усаживаясь в кресло - единственное, не заваленное одеждой, выжатыми тюбиками, банками и прочими вещами, которыми была захламлена комната.
– Это закономерный результат твоего образа жизни. Беспорядочные связи именно этим и кончаются.
Дэймон нетерпеливо передёрнул плечом, его бледное лицо исказилось гримасой.
– Я не это имел в виду...
– заговорил он, но гость уже составил мнение о его проблеме.
– Не нужно оправданий, Дэймон! Если бы ты последовал моему совету и женился на мадемуазель Эстеле, то сейчас бы не нуждался в услугах венеролога. Ты жил бы нормальной семейной жизнью, как все порядочные люди.
– Вы уже решили, что у меня сифилис!
– закричал Дэймон.
– О том, что у тебя такое, позволь судить мне. Я всё-таки специалист в этих вопросах...
– Нодли вынул из внутреннего кармана маленькие очки в тонкой оправе и водрузил их себе на нос.
– Раздевайся. Я должен тебя осмотреть.
– Я, конечно, болен, - проговорил художник, нервно пройдясь по комнате.
– У меня проблема с членом, но это не венерическая болезнь.
– Дэймон, не стесняйся. Сейчас перед тобой не дядюшка твой, а врач.
Росс остановился перед ним и поправил на себе халат. Нодли пришло в голову, что под этим халатом голое тело. "Не удивлюсь, - подумал он, - если в одной из комнат этой квартиры окажется какая-нибудь девица - из тех, что постоянно ошиваются в кафешантанах..."
– Надеюсь, вы сохраните мою тайну?
– спросил молодой человек.
– Разумеется. Мог бы и не спрашивать.
– Всё началось полтора месяца назад, поздним октябрьским вечером, - начал Дэймон и вдруг умолк, скрипнув зубами.
Нодли подался к нему корпусом.
– Что началось полтора месяца назад? Ну же, говори смелее. Нет ничего, что не мог бы понять врач.
– Боюсь, вы не поймёте даже как врач...
– сдавленно пробормотал Дэймон.
– Это странно... непостижимо... А, впрочем, смотрите сами!
Он резким движением распахнул на себе халат. Нодли был прав: под халатом оказалось голое тело.
Едва взглянув на него, доктор не смог сдержать удивлённого возгласа.
– Что такое? Где твои гениталии?
В паху Дэймона было гладкое место. Там не было даже волос. Бледно-розовое пятно, как будто мошонку с членом аккуратно срезали вместе с кожей, и это место затянулось новой кожей - девственно розовой и чистой.
Нодли встал из кресла, взял со стола подсвечник с горящими свечами и поставил его на пол перед молодым человеком. Наклонился к его паху. Потом присел перед ним на корточки.
– Тебя оперировали?
– спросил он, коснувшись пальцами гладкой поверхности между ног Дэймона.
– Но почему я не вижу швов?