Портрет блондинки в голубом
Шрифт:
– О! – тем временем снова воскликнул он, не сводя с нее все тех же расширенных от удивления глаз, и вдобавок ко всему шмыгнул носом.
Тут двери лифта разъехались, Марго шагнула в коридор и быстро пошла по направлению к своему номеру. Сегодня с нее хватит потрясений.
– П-послушайте, - мужчина догнал ее и пошел в ногу, - Вы не поверите, но мне необходимо с вами поговорить.
Она остановилась, оглядела его как директор школы ученика, разбившего глобус в кабинете географии, и строго проговорила:
– Я думаю, семь утра не лучшее время для знакомства.
Он тут же смутился и тихо забубнил:
–
Она глянула на нее и на этот раз ее брови удивленно поползли вверх:
– Анатолий Космяэ? Консультант галереи Аль-Арт? Конго…
– Вам это о чем-нибудь говорит? – с надеждой спросил он.
– Хм… - она вздохнула, поняв, что теплая ванна с лавандой откладывается на неопределенный срок. Но дело необходимо было закончить. И раз уж судьба настаивает, чтобы она закончила его именно сегодня, не стоит с ней спорить, - Я думаю, вы разыскиваете портрет работы Пабло Бурхасона. Мой портрет.
– Разыскиваю? Зачем мне его разыскивать. Он благополучно лежит в сейфе банка. Сегодня я его заберу и повезу в Конго. Все документы в порядке. Впрочем, какие там документы, это ведь не художественная ценность. Есть бланк галереи и договор с художником. У меня билет на вечерний рейс до Браззавиля.
– Значит, Пабло успел передать вам портрет… - задумчиво констатировала Марго.
– В смысле? – не понял консультант, - А что-то случилось?
– Я думаю, нам стоит выпить кофе в баре, - пробормотала она и повернулась по направлению к лифту.
***
– Все, что вы рассказали, ужасно, - подытожил Анатолий Космяэ спустя полчаса от начала монолога Марго.
Они сидели в кафе отеля, и в столь ранний час были там совершенно одни. Не считая бодрого бармена, только что заступившего в утреннюю смену.
– Какая страшная череда преступлений. А я ничего и не знал. Надо же, я ведь даже пытался дозвониться до господина Бурхасона, как раз по вашему поводу.
– По моему? – удивилась Марго, - Но вы же меня только что встретили.
– Вот именно. Я хотел выяснить, кого он изобразил на портрете, поскольку он меня просто очаровал. У вас потрясающая внешность, уж простите меня за столь прямой комплимент, но мы ведь говорим об искусстве.
– Послушайте, - она улыбнулась, потому что женщине всегда приятно слышать комплименты в свой адрес, пусть и прямые, - я все ломаю голову, как вы очутились в Конго? Вы не похожи на местного аборигена.
– О, - он понимающе кивнул, - Это долгая история. Мои родители работали там инженерами – строителями. Еще в годы СССР. А когда союз распался, решили не возвращаться. Так я остался в Конго. Образование получил в Штатах. Ну, а в Москву прилител впервые за долгие годы. Последний раз я был тут, кажется, лет пятнадцать назад. Совершенно другой город. Я ведь, можно сказать, специально спроектировал всю эту историю с картиной. Нашел модного в России художника, заказал ему портрет современной русской женщины, уговорил владельца галереи приобрести картину, и, каюсь, все только для того, чтобы иметь повод посетить родину.
– Н-да… - Марго вздохнула, - На что только люди не идут…
– Но, - он развел руками и улыбнулся
А я все-таки нашел старых школьных друзей. Теперь они большие люди, как выяснилось. Вот гудели на прощальной вечеринке.
– Значит, портрет все время был в сейфе, - Марго старалась не выглядеть разочарованной.
– Послушайте, - он вдруг подобрался, а в его голубых прибалтийских глазах сверкнули прямо-таки авантюрные искорки, - А что если нам совершить невозможное. Поверьте, это будет грандиозный проект. Я, конечно, не могу вот так сразу придумать все детали, но я уже вижу эту умопомрачительную акцию!
– Акцию?
– Ну, конечно, вы сами привезете свой портрет в Браззавиль. И мы торжественно откроем его в галерее. При большом стечении журналистов и посетителей.
– В Конго есть журналисты? – усомнилась она.
– Ну, вы прямо бьете меня в сердце раскаленным железом. Конго ни какая-то там банановая республика, а индустриальный центр Африки, между прочим. У нас полным-полно газет и модных журналов. Это будет огромная рекламная акция. Ну, как вам идея?
Марго задумалась. Перспектива рисовалась ей весьма заманчивой. Она представила себя в окружении репортеров светской хроники. Она уже видела свои снимки во всех стоящих модных журналах. Не то чтобы она стремилась к всемирной популярности, но кое-какая известность ей льстила.
– Но ведь самолет уже сегодня, - все еще размышляя, пробормотала она.
– Если это «да», то никаких проблем с документами не будет. Поверьте, в посольстве не станут ломаться и организуют визу по этому поводу еще до середины дня. Я прямо из отеля отправлюсь в консульство. У меня там есть знакомые. Так что можете собирать чемоданы.
– Хм… - она потрепала Мао за хохолок, - а почему бы и нет…
***
Кутепов медленно шел по коридору к своему кабинету. Он раздумывал над тем, что если на работу идешь с такой неохотой, то имеет смысл эту работу как можно скорее поменять. Что его ждет сегодня? Очередная взбучка, топтание на месте и отрицательные эмоции. Зачем ему это все? Романтика сыскного дела, которая притягивала его как магнит долгие годы, растворилась где-то между написаниями никому не нужных докладных и составлением таких же ненужных рапортов. Что толку ковыряться в грязи, если точно знаешь, что тебе ее никогда не расчистить. Если главных преступников все знают в лицо, но посадить их невозможно. А если и получится, то на их место придут другие такие же преступники. И этой канители нет ни конца, ни края.
«Податься что ли к Бочкину в компаньоны…» - успел подумать он, как был грубо отброшен к стене коридора.
– Чего ты пихаешься! – возмутился Кутепов, гневно глядя на остановившегося рядом с ним Борьку Крохина.
Тот тяжело дышал.
– Снова в Питер посылают! – сипло сообщил он и потряс командировочным листом, - Кража в Эрмитаже получила новое развитие.
– Кража в Эрмитаже?
– Ой, Вась! – Борька отдышался и заговорил еще тише, - Спущена директива пока не разглашать, чтобы не волновать общественность. Но в Эрмитаже пропал такой ценный экспонат, что все там на уши встали. Ну, и наших тоже поставили.