Портрет дамы с жемчугами
Шрифт:
От его участия и ласкового голоса девушка еще острее почувствовала свое одиночество, и слезы навернулись ей на глаза. Молодые люди умолкли, но теперь они хорошо понимали друг друга.
– Если вы позволите, мы продолжим прогулку, – сказал юноша, когда они прошли Кигу и приблизились к Миягино.
– Хорошо, – скромно ответила Минако, подумав про себя: «Я готова идти сколько угодно».
Всю дорогу от Киги до Миягино они оживленно разговаривали и успели подружиться. Девичья наивность и скромность Минако, благородство, чистота ее сердца, внимание и ласка к нему глубоко тронули
У моста Миягино, где берег становился все более пологим, стояла водяная мельница, с шумом вращая свои колеса, которые разбивали серебристые от лунного света струи реки.
– Мачеха заботится обо мне, как мать или старшая сестра. И все же мне очень хотелось бы иметь брата или сестру!
Впервые в жизни Минако говорила с такой откровенностью.
– Я вас хорошо понимаю, – тихо ответил юноша. – Лишь после смерти брата я ощутил, какая это огромная для меня потеря, как важно иметь родных. Но вы…
Тут гоноша почему-то замялся, потом наконец сказал:
– Когда вы выйдете замуж, у вас исчезнет тоска.
– Ах, что вы! – застыдилась Минако. – Пока я еще не думала о замужестве.
– Не думали? – настойчиво переспросил юноша.
– Как-то не приходилось, – совсем растерявшись, отвечала Минако.
У нее перехватило дух, лицо пылало, словно в огне. Она терялась в догадках: отчего это юношу так интересует ее замужество, но от внезапно пришедшей мысли закружилась голова.
– Вы говорите о замужестве… Но кто возьмет в жены такую, как я, без всяких достоинств?
Голос Минако прерывался от стыда. Она вся дрожала. Но юноша оставался спокойным.
– Зачем же так скромничать? Если у вас нет достоинств, так у кого они есть? Такая девушка, как вы… – Юноша умолк.
Минако вся горела от нетерпения, ожидая, что будет дальше, В ее воображении с лихорадочной быстротой проносились любовные сцены. Но юноша молчал, не оправдав ожиданий Минако. При свете луны ей виден был его профиль, но волнение у него на лице не шло ни в какое сравнение с тем, которое переживала Минако. И девушка, слегка разочарованная, молчала. Так прошло минут пять.
– Может быть, повернем обратно? Что-то холодно стало, как осенью. Сырость пробирает до мозга костей.
Сказав это, юноша с безразличным видом отошел от перил. Он был вежлив, но холоден.
Будто пробудившись от сна, Минако пошла вслед за юношей. «Не заметил ли он, что со мной происходит», – думала Минако, готовая от стыда провалиться сквозь землю.
Некоторое время они шли молча, потом юноша вдруг спросил:
– А госпожа Сёда не собирается замуж? Или она решила навсегда остаться вдовой?
Вопрос был столь неожиданным и неуместным, что Минако не знала, как ей ответить.
– Говорят, что госпожа Сёда не успела стать настоящей женой своему покойному мужу и в будущем намерена выйти замуж вторично. Мой покойный брат говорил, что слышал об этом от самой госпожи Сёды. Но в обществе ходит множество вздорных слухов, поэтому я и решил спросить об этом у вас.
– Нет, – только и могла ответить Минако. – Я ничего не знаю.
– Некоторые говорят, что госпожа Сёда взяла на себя заботу о вас и
Юноша и подумать не мог, что испытывала в эти минуты Минако. Ей казалось, что кто-то столкнул ее в пропасть, мимо которой они проходили. Теперь она поняла, почему юноша так интересовался ее замужеством. Просто ему любопытно было узнать, каковы намерения ее мачехи. Минако не могла без стыда вспомнить свое волнение. Ее девичьи грезы были беспощадно разрушены. Даже луна, казалось, померкла в небе. Чудесный сон превратился в страшный кошмар. Превозмогая стыд и боль в сердце, она с обидой в голосе едва слышно повторила:
– Нет, я ничего не знаю.
Ночной разговор
После того памятного вечера жизнь в Хаконэ превратилась для Минако в настоящую пытку. Она сникла, как готовый раскрыться бутон, пораженный морозом, ее хрупкое девичье сердце было глубоко ранено. Тем не менее она не собиралась возвращаться в Токио раньше времени, такая мысль ей даже в голову не приходила. Она решила остаться в Хаконэ и молча терпеть свое горе. Теперь она всячески избегала юношу и почти все время проводила в одиночестве. А когда юноша с мачехой начинали беседовать, старалась незаметно выскользнуть из комнаты, чтобы не мешать чужой любви, раз сама не была любима. Тяжело было у девушки на сердце. Она видела, какие взгляды бросает Аоки-сан на мачеху, как светятся радостью его глаза. Улыбка мачехи вызывала в его сердце то неудержимый восторг, то глубокую печаль. Видя все это, Минако еще больше мучилась и тосковала. Мужчина и две женщины, женщина и двое мужчин – сколько трагедий разыгралось на этой почве начиная с глубокой древности. В треугольнике, о котором идет речь, больше всех страдала кроткая Минако.
– Мина-сан! Что с вами? – с тревогой и нежностью спрашивала мачеха, глядя на Минако, подолгу стоявшую в задумчивости на балконе. Но Минако с вымученной улыбкой отвечала:
– Нет, ничего!
Даже проницательная госпожа Рурико не догадывалась о невыносимой боли, терзавшей бедное сердце Минако. Юноша, в свою очередь, никак не мог понять, отчего чуждается его Минако, с которой они так дружески беседовали на прогулке. Теперь Минако отправлялась вечером гулять без всякой радости, потому что была уверена, что юноша если и не тяготится, то уж, во всяком случае, не испытывает ни малейшего удовольствия от этих прогулок втроем. Но мачеха никогда не оставляла девушку одну и, если Минако отказывалась идти, говорила:
– В таком случае и мы не пойдем.
И Минако приходилось скрепя сердце соглашаться. Весело сказав:
– Ну тогда и я пойду, – она с тяжелым сердцем послушно шла гулять.
Но однажды вечером, это было недели через две после их приезда в Хаконэ, Минако затосковала сильнее, чем обычно, и, несмотря на все уговоры мачехи, наотрез отказалась идти на прогулку, тем более что юноша, обычно присоединявшийся из вежливости к приглашению мачехи, на этот раз не произнес ни слова.
– Я собралась сегодня написать письма подругам. – Минако наконец придумала предлог, чтобы остаться дома.