Портрет Дженни
Шрифт:
— Она ждет вас наверху. — Это была последняя информация, которую выдала миссис Джекис, прежде чем прикрыть за собой дверь.
Не зная, что и подумать, я медленно поднимался по лестнице. В этом городе некому было ко мне прийти, некому меня ждать. И однако какое-то шестое чувство нашептывало мне то, во что я боялся поверить.
Да, это была Дженни. Она не раздеваясь сидела в старом кресле перед мольбертом, сунув руки в муфту, лежащую на коленях, и с первого взгляда было видно", что она снова подросла. Наши глаза встретились, и она, несмело улыбнувшись, проговорила:
— Я подумала, может быть, вам
Глава седьмая
Я суетливо расталкивал по ящикам разбросанные повсюду кисти, банки, тюбики с красками, пытаясь навести хоть видимость порядка, а она все так же сидела в кресле, прямая и чуть скованная в своем сером пальто и круглой меховой шапочке. Сидела и внимательно оглядывала комнату, которую, конечно же, успела осмотреть и до моего прихода. И следя за ее взглядом, я будто впервые с такой режущей взгляд отчетливостью видел обшарпанную мебель, пыльные стены, холсты, грудой сваленные в углу, незаправленную постель со старым одеялом, распахнутый стенной шкаф, набитый эскизами, набросками, всяким хламом вперемешку с мятой одеждой, — все это убожество, с которым давно свыкся, просто не замечал, — я вдруг, словно прозрев, увидел ее глазами. И, наверно, догадываясь о моих мыслях, гостья поспешила на помощь.
— Я никогда еще не была в студии художника, — сказала она. — Здесь так интересно.
— Руки не доходят прибраться в этой конуре, — пробормотал я, ставя на газ чайник, в котором еще оставалось с утра немного воды.
— Да, — согласилась Дженни, — прибраться здесь не мешает. — Она встала, сняла пальто и шапочку и, аккуратно сложив их вместе с муфтой на стуле, проговорила:
— Ну, передника у вас, конечно, нет… А чем стирать пыль?
— Чего это ты вздумала! — запротестовал я. — Потом я сам…
Но остановить ее было уже невозможно. И, порывшись в стенном шкафу, я протянул ей все, что смог отыскать — полотенце и большой чистый носовой платок. Дженни тут же превратила его в головной, завязав под подбородком, точь-в-точь как это делают женщины на Кейп-Коде, и, встав посреди комнаты, еще раз оглядела ее, словно генерал поле предстоящей битвы.
— Не знаю, с чего начать, — покачала она головой.
Предоставив ей решать эту проблему самой, я отправился вниз сполоснуть под краном чашки. Спускаясь по лестнице, я глянул через перила и, разумеется, увидел то, что должен был увидеть: миссис Джекис стояла в прихожей, вся обратившись в слух. Уж не знаю, что она ожидала услышать, но услышала довольно озорной, хотя и негромкий свист, которым я предупредил ее о своем приближении, — и тут же ретировалась в гостиную.
Вернувшись, я увидел, что гостья моя не слишком продвинулась с уборкой: она сидела на полу и рассматривала мои городские зарисовки. Впрочем, грязная полоска на ее запястье свидетельствовала, что она все же малость потрудилась.
— Я увидела их и стала смотреть, — немного виновато сказала Дженни. — Ничего, что без спросу?
Я заверил ее, что мне это только приятно.
— Мне очень нравится. Все прямо как настоящее. Я так и знала…
— Что знала?
— Что вы хороший художник. Только вот… — Она взяла один из разложенных на полу этюдов. — Никак не пойму, где это. Никогда не видела…
То были небоскребы Радио-Сити.
— Они недавно построены, — сказал я, — ты просто еще не успела увидеть.
— Да, наверно, — согласилась Дженни. Она снова стала рассматривать этюд, повернув его к скудному свету, падающему из окна. Лицо ее было задумчиво.
— Странно, — казалось бы, без всякой связи с предыдущим заговорила она. — Иногда точно знаешь, что в таком-то месте никогда не была, и однако оно тебе словно бы знакомо. Как если бы собиралась туда съездить; и оттого лишь, что собиралась, словно бы можешь вспомнить, как то место выглядит… Думаете, так не бывает?
— Не знаю, — сказал я. — Что-то слишком уж мудрено.
— Да, наверно, — грустно кивнула Дженни. — Нельзя вспомнить то, чего никогда не видела.
Она положила рисунок на колени, глядя куда-то в окно, где крепчал ветер и все гуще валил снег. Сумерки густели, как тогда, в пустынном вечернем парке. В сущности, как мало времени прошло с того вечера, но как много изменилось — и в моей жизни, и еще больше — в ее. Хотя что я знаю о ее жизни?.. Одинокий гудок донесся с реки, и будто обозленный этой безвестной жалобой, ветер с каким-то змеиным шипением стал швырять в стекло пригоршни снега.
Я выключил кипевший чайник и зажег свет. И голая запущенная комната, притуманенная было сумерками, вновь предстала перед нами во всем своем беспощадно высвеченном убожестве.
— Ну и лентяйка я! — вскочив с полу, воскликнула Дженни. — Взялась прибираться, а сама…
Она схватила выданное в качестве тряпки полотенце, но я отобрал его.
— Как-нибудь в другой раз, — сказал я. — А сейчас пошли пить чай.
За чаем — мы пили его с отыскавшимися в недрах стенного шкафа крекерами — гостья моя повеселела. Она даже несколько раз рассмеялась, слушая мой рассказ о мисс Спинни и нашем противоборстве, которое я постарался подать в юмористических тонах. А когда настал миг моей победы — захлопала в ладоши. Потом мы поговорили о Гэсе, и ее так заинтересовало его такси, что мне пришлось подробно описать машину.
— Наверно, он очень богатый, раз заимел такой автомобиль, — проговорила она. — Как вы думаете, он когда-нибудь меня прокатит? Я еще ни разу не ездила на такси.
Я сказал, что мы обязательно прокатимся вместе.
— А в хэнсом-кэбе вы ездили? — спросила Дженни.
И узнав, что нет, рассказала, как они с мамой катались в парке в этом двухколесном экипаже, и какая красивая была лошадь, и как Важно восседал кучер в высокой шляпе. Затем она переключилась на свою подружку Эмили, которую оказывается родители решили отправить учиться в пансион. Пансион при монастыре и стоит в очень красивом месте — на холме над рекой. И наверно, ее, Дженни, тоже туда пошлют.
— Мне не хочется, но мама говорит, что надо. Тем более, они часто на гастролях, и я остаюсь одна. Ну и потом, раз уж едет Эмили… Мне будет не хватать вас, Эдвин.
Первый раз она назвала меня так, до сих пор я был мистером Адамсом… Решилась на прощанье?
— Мне тоже будет не хватать тебя, Дженни, — сказал я. — Но пусть останется хотя бы твой портрет — помнишь, мы говорили о нем там, на катке. Надеюсь, ты попозируешь мне до отъезда?
— Я ждала, что вы это скажете, — улыбнулась она. — Конечно, согласна.