Портрет Кати Е.
Шрифт:
Класс молчал.
— Кто хочет навестить Леву сегодня?
Все продолжали молчать.
— Неужели всем некогда?
И Катя вдруг почувствовала, что все смотрят на нее. Оглянулась — никто на нее не смотрит. Все заняты своими делами: кто перо у ручки чистит, кто пальцем рисует по парте.
— Я хочу, — подняла она руку, — можно мне пойти к Дорину?
— Очень хорошо, — сказала Василиса Аркадьевна, — у него не опасная простуда.
—
И сразу закашлял и постукал себя по груди:
— Простудился, видишь. Мама не пустила.
В комнате Дорин открыл секретер, и Катя увидела две синие гантели. Такие, только побольше, всегда возил в своем чемодане Катин дядя.
— Вчера купил их. Мама мне денег дала, а еще вот этот эспандер купил.
— А он зачем?
— Чтоб рука была сильная. Сожмешь камень — пыль посыплется. Я теперь ежедневно занимаюсь спортом.
И он начал бить кулаками подушку.
— А мне черепаху дядя из Ферганы прислал, — сказала Катя.
— Черепаху? А зачем тебе черепаха?
Он продолжал бить подушку.
— Будет у меня жить.
— Собаку — это я понимаю. Воспитывается любовь к животным. И собака — она друг, если большая, конечно. — Он положил подушку на место. — А мне скоро никто не будет страшен. Некоторым, знаешь, во сколько раз удавалось увеличить силу? В пять и две десятых.
Тут вошла мама Дорина. Она, оказывается, давно уже пришла, раздевалась в прихожей и все слышала.
— Культурный человек, — сказала она, — не должен применять силу. Он должен действовать методом убеждения. Правильно я говорю?
— Правильно, — покраснел Дорин и убрал гантели в секретер, а подушку поправил еще раз.
— Катя, вам давно дали квартиру в новом доме? — спросила доринская мама.
— Давно. Три года назад.
— А мы скоро уедем.
— Да-да. Нас переселяют.
— Почему?
— По плану реконструкции микрорайона, — выговорил Дорин важно.
— По крайней мере, у нас будет ванна, — сказала его мама.
— Здравствуй, девочка, — сказал кто-то рядом с Катей на улице. Катя оглянулась: стоит парень, улыбается, и лицо у него знакомое.
— А я к вам иду все-таки вожатым. Весь цех ходатайствовал.
И Катя его узнала.
— А потом повезу вас в Выборг. Хотите в Выборг на экскурсию?
— Хочу, — сказала Катя, — я люблю в поездах ездить.
— На автобусе поедем. На нашем заводском автобусе.
— На автобусе я тоже люблю. А у меня
— Да ну? — удивился парень. — Она не простудится?
— Не знаю, — испугалась Катя.
Она все-таки открыла портфель и вынула черепаху. Черепаха или спала, или просто съежилась от холода. Один панцирь, ни головы, ни ног.
— Талантливая у вас черепаха, — сказал парень и пальцем погладил черепаху по спине, — знает, когда выглядывать.
— А мы вас часто вспоминаем.
— Вспоминаете? — обрадовался парень, — меня друг отговаривал, а я — нет, говорю, пойду.
Тут подъехал автобус, и парень побежал к нему. Он встал на подножку, помахал Кате рукой, и автобус тронулся.
Через несколько дней Дорин выздоровел.
Он пришел в класс рано, посидел рядом с Катей просто так, ничего не делая, потом начал доставать учебники. И вдруг вместе с учебниками он вынул какой-то футляр, очевидно, с очками.
Вынул и сразу спрятал назад в портфель.
— Что это у тебя? Очки, да? — спросила Катя.
— Так, ничего особенного, — сказал Дорин и стал заталкивать портфель в парту.
Потом он спросил:
— А если бы я надел очки, что бы тогда было?
— Не знаю, — удивилась Катя.
— Может быть, у меня в самом деле очки?
— Ну и что?
— Может, мне их носить теперь нужно? Для исправления зрения.
— Носи на здоровье. Конечно, носи.
— Я тебе их покажу сейчас, только ты молчи.
Дорин снова достал футляр и раскрыл его под партой.
— Ой, какие интересные. Можно я примерю?
— Тихо, — оглянулся Дорин, — увидят.
На уроке он один раз надел эти очки, но сразу снял и оглянулся на класс. Никто на него не смотрел. Он надел снова. Снова снял.
— Лева Дорин, ты хочешь что-нибудь сказать? — спросила Василиса Аркадьевна.
— Ничего. Я ничего не хочу сказать, — испугался Дорин.
— Тогда не скрипи партой.
— Это я скриплю. Я нечаянно, — сказала Катя.
— Вот как? — удивилась Василиса Аркадьевна и повернулась к доске.
— Ты теперь как этот… — сказала Катя. Она никак не могла вспомнить какого-нибудь великого человека в очках.
— Как кто?
— Как Лобачевский, — сказала она, хотя ни разу не видела, как выглядит Лобачевский на портрете. Она только слышала о нем по радио вчера вечером.
На следующем уроке Дорин надел очки и больше уже не снимал. Но в коридоре и по улице он ходил без очков.