Портрет любимого
Шрифт:
– Вам удобно? – спросил он, когда она села, выпрямившись.
– Да… спасибо, – процедила Изабель сквозь зубы, раздраженная тем, что мимолетный физический контакт с ним вызвал бунт ее гормонов, черт бы их побрал!
– Что-то не так, Изабель? – спросил он, ставя стул возле нее.
– Разве может быть здесь что-то не так? Кругом так красиво…
– Действительно… – Он вздохнул, услышав телефонный звонок. – Извините меня. Я должен ответить.
– Конечно.
Он направился в дом, и Изабель посмотрела ему вслед. По тону разговора Лукаса, даже не зная языка, можно было понять, что новости, которые
Когда Лукас вернулся, он был мрачен:
– Я должен улететь в Афины на рассвете.
– Проблемы?
– В некотором роде да. Когда совет директоров проголосовал за передачу авиакомпании в мое владение, против был один-единственный человек.
– И он портит вам кровь?
– Она, – поправил Лукас. – Эта женщина руководила до этого авиакомпанией. Когда она поняла, что ничего не сможет сделать, она пришла в такую ярость, что у нее случился инсульт. Меня только что проинформировали, что сегодня она умерла…
– Вы вините в этом себя?
– Нет, если боги покарали ее, значит, ей было предначертано это судьбой.
– Вы рассуждаете очень… по-гречески.
– Даже если меня и можно было бы обвинить в ее инсульте и смерти, я являлся всего лишь инструментом, выбранным для этого судьбой.
– Похоже, она не слишком вам нравилась.
– Нравилась? – Лукас невесело рассмеялся. – Возможно, вы придете в ужас, услышав это, но я так ее ненавидел, что обрадовался ее смерти.
От такого откровенного признания у Изабель мороз побежал по коже.
– Вы поедете на похороны?
– Конечно. Этого ждут. Похороны здесь проводят как можно скорее после смерти, так что сегодня будет всенощная с молитвами по усопшей. Завтра мне надо обязательно появиться в церкви с траурной повязкой на руке. Если ее муж не прогонит меня, встретив у дверей, – мрачно добавил он.
– Но если у его жены случился инсульт, вряд ли разумно винить вас в ее смерти!
– Он никогда не был разумным человеком. Предпочел оставаться в тени при передаче компании и предоставил своей жене Мелине вести переговоры. Это было его большой ошибкой. Если бы он вел переговоры сам, все могло бы закончиться не так… Но с того дня, когда он передал ей символический контроль над авиакомпанией, его жена превратила во врагов всех членов совета директоров. Результатом стало единодушное принятие моего предложения.
– Не слишком симпатичная дама… Но ее муж, наверное, все равно оплакивает ее.
– Возможно. Но у него много деловых интересов, которыми он утешится. Так что сомневаюсь, что он будет долго горевать.
– Вы явно и ему не симпатизируете.
– Нет. Если мы встретимся с ним завтра, это произойдет впервые. При том что Теодор Андреадис – мой дед.
Глава 5
Глаза Изабель округлились от удивления.
– Ваш дедушка?! И вы… никогда не видели его?..
– Он не желал меня знать. – Лукас пожал плечами. – Не то чтобы я жалел об этом или спекулирую на том, что я его внук. Для меня он просто деспотичный старик, которому я не могу простить одного: отношения к моей матери. Если я расскажу вам, что он сделал… – Он повернулся и взглянул на Изабель. – Хотя обычно я не обсуждаю эту тему.
– Дальше меня это не пойдет. Обещаю.
– Не сомневаюсь в этом. Так позвольте,
– Так вот почему вы ненавидели ее!
– Худшее было впереди. Поддавшись уговорам своей подруги, Олимпия однажды пошла на вечеринку, где встретила некоего мужчину. Почувствовав вкус свободы, она стала тайно убегать по ночам из дома, чтобы встретиться с ним. Ее отсутствие оставалось незамеченным благодаря преданности слуг, которые обожали Олимпию. Но результатом этих встреч оказался я. Когда Мелине стало известно о беременности Олимпии, она убедила Теодора Андреадиса выгнать дочь из дома за то, что та якобы опорочила его имя, как до этого – ее мать. Дед так и сделал! – порывисто добавил Лукас.
Изабель в ужасе посмотрела на него:
– И куда же делась ваша бедная мама?
– С помощью преданной подруги ей удалось добраться до своей старой няни, Софии, сюда, на Чирос. Она уговорила Бэзила Николаидиса взять ее работать на кухню в его таверну. А когда я родился, она продолжала работать, откладывая столько, сколько могла, на мое образование. Я тоже работал после школьных занятий и по выходным, обычно палубным матросом на рыболовных судах. Ювелирные украшения, которые оставила моя согрешившая бабушка своей маленькой дочке, были единственным, что моя мама взяла с собой из своего афинского дома. Она их продала, и эти деньги обеспечили мою учебу в колледже. Но, к моему великому сожалению, мама умерла до того, как я начал много зарабатывать. – Лукас поджал губы. – Теперь вам понятно, почему я не испытываю любви к Тео Андреадису, а еще меньше – к его мегере-жене?
Изабель помолчала.
– Должно быть, вашей маме было тяжело рассказывать это вам.
– Она и не рассказывала. Я узнал все от старушки Софии, которая убила бы Тео своими собственными руками, если бы могла… И Мелину вместе с ним… Я поклялся ей, что когда-нибудь отомщу! Но не стану убивать, как того жаждала София. Я вынашивал мысль о более изощренном мщении. Отобранная у Мелины авиакомпания явилась прекрасной местью, потому что наносила невыносимое оскорбление. Она пришла в такую ярость!.. Неудивительно, что все закончилось для нее инсультом. А я не собираюсь лицемерить и делать вид, что жалею о ее смерти.
Изабель смотрела в усеянное звездами небо:
– Вы отомстили Мелине, а как же насчет вашего деда? Вы считаете смерть его жены достаточным наказанием для него или планируете что-то другое?
– Я не планировал смерть Мелины. Судьба сделала все за меня. И без сомнения, она же покарает Тео Андреадиса без моей помощи. – Лукас слабо улыбнулся. – Изабель, вы задали мне не все вопросы.
– Я и не собиралась задавать вам какие-то вопросы.
– Понимаю, что это не совсем подходящая тема для разговора за обеденным столом, – произнес Лукас, – но вам, должно быть, интересно узнать о моем отце.