Портрет миссис Шарбук
Шрифт:
— Посмотрим, что тут есть, — сказал Шенц.
С трепетом душевным двинулся я по проходу. Вулф шел следом, и я не был уверен, что меня страшит больше — темнота или этот тип за мной с ломом в руке. Я остановился у одной из множества клетей и прошептал:
— Ну-ка, тряхните ее.
Он просунул фомку между досками и резко нажал. Ящик раскрылся, и оттуда вывалился большой предмет, судя по всему, стеклянный; он ударился об пол и разлетелся на куски.
Мы с Вулфом обменялись взглядами, уверен, что в моем было больше тревоги. Я присел, чтобы в свете фонаря разглядеть упавший предмет. В это время
Я бросился прочь, поняв, что мне попалась кладовая с сокровищами Борна, и пустился на поиски другой. Все это время было слышно, как Шенц где-то вдалеке вскрывает другие ящики.
— Чего это вы ищете? — спросил меня Вулф, когда я показал ему на другую клеть.
— Я и сам толком не знаю, — сказал я.
— Любители, — сказал Вулф, протягивая мне фомку. Он повернулся и пошел прочь в темноту.
Я сам открыл еще три клети — везде были тысячи одинаковых бумажных полосок. На них было написано либо «да», либо «нет». Глядя на эти тривиальности, я мог только догадываться, к какой паранормальной науке они имели отношение, и изумляться тем глубинам человеческой глупости, которая позволила Оссиаку сколотить состояние. Вся эта затея с проникновением на склад стала уже казаться мне бессмысленной, но тут я услышал, как Шенц взволнованно зовет меня — даже не шепотом, а каким-то шипением.
Я пустился по темному лабиринту полок, держа перед собой фонарь, и наконец увидел такое же мерцание фонаря моего друга.
— Нашел, — сказал он, когда я приблизился. Шенц поднял светильник, и я увидел на клети фамилию Лонделла — она была написана химическим карандашом прямо на досках.
— Дашь мне? — спросил я у Шенца.
— Давай, — сказал он.
Я вставил лом между досок и нажал со всей силы. Две доски скрипнули и упали на пол. Через образовавшуюся брешь на пол хлынул поток белых кристаллов, сверкавших в свете фонаря и образовавших небольшой холмик у наших ног. Я встал на колено и зачерпнул горстку странных снежинок рукой. Они были совершенно сухими.
— Это подготовленные образцы, которые остались от исследований ее отца, — сказал я Шенцу, поднимая пригоршню и запихивая ее в карман моего пальто.
— Похоже на волшебную пыль, — ответил он. — Этот старикан времени не терял.
Я поднялся и отодрал еще несколько досок от клети. Передав лом Шенцу, я засунул внутрь руку и высыпал на пол еще одну горку окаменевших кристаллов. Наконец я нащупал какой-то твердый предмет, вдающийся в белые кристаллы. Первое, что я извлек, оказалось книгой. Шенц поставил лом и взял у меня том. Он отер его о свое пальто, чтобы прочесть название.
— «Сказки со всего света», — сказал он и повернул ко мне обложку. На ней был вытиснен рисунок: джин, материализующийся головой вверх из струи дыма, которая поднимается из лампы в форме лодки.
Я ничего не сказал, только недоуменно разглядывал книгу, разглядывал так долго, что Шенц напомнил мне — пора, мол, продолжать. После этого я извлек кипу бумаги, связанной бечевкой. На свету оказалось, что цвет у этой бумаги зеленый и она нарезана в форме листьев.
— А где же ответы, черт побери? Ведь я-то ищу ответы, — сказал Шенц.
Я снова сунул руку в клеть — не найдется ли там чего-нибудь более понятного, и мои пальцы нащупали верхушку широкополой шляпы.
— Не впечатляет, — сказал при виде шляпы Шенц, он ведь не знал всю историю, как знал ее я.
— А про это что скажешь? — спросил я, вытаскивая тяжелую шубу, от которой пахло, как из лошадиного стойла.
— Я ее возьму, — сказал Вулф, неожиданно возникший из темноты за моей спиной.
Я протянул ему шубу, и он, сняв свое пальто, надел обновку.
— Сидит, будто на меня шили, — сказал он, демонстрируя шубу Шенцу.
Потом он метнулся мимо меня и поднял брошенную мною на пол шляпу. Сняв платок, он натянул ее себе на голову.
— Джентльмены, — сказал он, — это самое идиотское ограбление, в каком я когда-либо участвовал. Бутыли с говном, детская книга и ящики с перхотью. Я очень разочарован.
— Тогда нас трое, — сказал Шенц.
Он вскрыл две другие клети, на которых было написано имя Лонделла. Во второй оказались одни снежинки. В последней на самом дне под всевозможным оптическим оборудованием я нашел старый дагерротип. На этом выцветшей коричневатом листе была видна ширма миссис Шарбук перед аудиторией мужчин в костюмах: часть их выпивала, часть курила.
— Это ее ширма, — сказал я Шенцу, показывая на дагерротип.
— Кто она такая? — спросил Вулф. — Девочка-собака?
— Вы это о чем, Вулф? — не без раздражения спросил я.
— Вон, смотрите, — сказал он, действуя Памяткой, как указкой. — Что вы на это скажете?
Мы с Шенцом прищурились, пытаясь разглядеть получше то, что он показывал. На правой оконечности ширмы посредине была видна рука того, кто находился сзади, — это существо ухватилось за край ширмы, словно чтобы передвинуть ее. Была видна и часть предплечья, но ничто в этой конечности не могло принадлежать человеческому существу. Кисть была похожа на лапу, а остальная видимая часть была покрыта густыми темными волосами.
— Это не обезьяна? — спросил Вулф.
— Это Сивилла, — объяснил я.
Еще не меньше часа мы искали другие клети с фамилией Лонделла, но удалось найти только новые залежи образцов Борна — они находились в темном закутке. Шенц упал духом — он надеялся, что наши поиски будут более плодотворны, что и высказал мне, когда Вулф вернул навесной замок на его место.
— Чепуха, — сказал я. — Я считаю, что мы не потеряли время даром. Все, найденное нами, подтверждает рассказ миссис Шарбук.
— А вот эта лапка, — сказал он, указывая на дагерротип, торчащий между страницами книги сказок, которую я держал в руке.
Я не был готов прямо сейчас размышлять о природе такого явления, как волосатая лапа, а лишь кивнул, давая понять, что я тоже в недоумении.
— Джентльмены, утро не за горами. Нам пора, — сказал Вулф, и мы поспешили туда, где оставили кеб.
По пути назад Вулф сказал, что собирается провести время с женой одного типа, который ровно в пять уходит на работу.
— Как и обычно, — сказал он, — никаких следов взлома не будет.