Портрет моего сердца
Шрифт:
Мэгги изучала лицо человека, сидевшего в ногах кровати. Он, безусловно, похож на Джереми… по крайней мере на Джереми, каким она видела его в последний раз, когда он перелезал через перила террасы в Герберт-Парке… пять лет назад. И то, что он шлепнул ее, тоже походило на Джереми. Он не упустил бы случая потрогать ее. В этом-то она не сомневалась.
И все же это не мог быть Джереми Ролингз. Потому что Джереми Ролингз находился в тысячах миль отсюда, воюя в индийских колониях ее величества… где в каком-то дворце
«Если только, — с ужасом подумала Мэгги, — если только эта награда не прибыла вместе с ним в Лондон».
Она нервно сглотнула, прогоняя горечь, подступавшую всякий раз, когда думала о Звезде Джайпура. Возможно, перед ней совсем не Джереми Ролингз. Тот был красавцем, от которого дух захватывало, а к этому человеку с бледным желтым лицом не повернулась бы ни одна женская головка, даже если бы он надел мундир.
Джереми смущенно прикрыл лицо рукой. Не такого приветствия он ожидал. Женская робость… застенчивость… возможно, слезы. Но Мэгги выглядела искренне встревоженной или недовольной его видом.
— Как тебя понимать? — спросил он. — Что ты хочешь сказать этим своим «выглядишь черт знает как»?
— Что с твоим носом?
Джереми смерил ее взглядом.
— Я его сломал. Ясно?
— И кажется, не один раз. — Мэгги опустила подушку. Нет, Это все-таки Джереми. Только он мог ответить на бестактные вопросы такой же грубостью. — В Индии нет пистолетов? Они дерутся на кулаках?
— Не все, — спокойно ответил Джереми. — Но когда у меня возникали разногласия с другими офицерами, мы прибегали к…
— Вы дрались? — Мэгги перекинула волосы через плечо. — Какая дикость. Судя по твоему носу, ты часто проигрывал.
— Не совсем так, — с достоинством начал он. — По правде говоря, я…
— А почему у тебя цвет лица такой странный?
— Я уже забыл, насколько приятно общаться с тобой по утрам.
— Если бы ты не разбудил меня столь грубо, я могла бы приветствовать хозяина в его доме гораздо более радушно и вежливо. А ты, по-моему, вежливости не заслуживаешь. Если же тебе нужна лесть, ты вообще обратился не по адресу.
— Да уж, — отозвался слегка ошарашенный Джереми.
Конечно, он не думал, что Мэгги бросится ему на шею… ну, ладно, думал… но ее враждебность просто нелепа. Неужели она все-таки не была в него влюблена?
— Который час? — Мэгги попыталась подтащить к себе одну из перин. — Здесь холодно до ужаса. Подложи в камин дров.
Он бы ни за что не поднялся, если б она не тянула из-под него перину. К тому же в спальне действительно стоял жуткий холод, причем ему наверняка холоднее, чем Мэгги, поскольку ведь не она жила пять лет под экваториальным солнцем и не она подхватила там малярию.
Джереми встал, и когда внезапно освобожденная им перина оказалась у Мэгги, она упала навзничь,
— Господи! — пробормотал он, застыв у камина с поленом в руках. — Что это?
Мэгги уже набросила одеяло, погрузившись в пуховые глубины, откуда выглядывали только шея и голова. Джереми мысленно дал себе пинка: надо было сорвать с нее рубашку, пока у него имелся шанс.
— Это мой песик.
Джереми растерянно заморгал, глядя на крохотное существо с глазками-пуговичками.
— Он больше похож на швабру.
Казалось, Мэгги совсем не обиделась за своего любимца.
— Это бишон-фриз, — уточнила она.
— Швабра по-французски?
— Нет, собачья порода. И ты не ответил на мой вопрос.
Джереми отвел глаза от собачки, продолжающей сверлить его обвиняющим взглядом, и начал разжигать огонь в камине.
— Какой вопрос?
— Насчет твоей кожи, — повторила Мэгги. — У тебя очень больной вид.
— Это потому, что я болел. — Джереми выпрямился, глядя на разгоревшийся огонь.
— Неужели?
«Он остался таким же высоким, широкоплечим и стройным, — подумала Мэгги. — Болезнь его не истощила». За исключением странного цвета кожи, он выглядел столь же здоровым, как в их последнюю встречу…
А в памяти Мэгги она сохранилась ярко и отчетливо, словно это было вчера, а не полдесятка лет назад. Честно говоря, она старалась не вспоминать о том свидании, поскольку одна мысль о нем пробуждала чувства, которые ей не хотелось воскрешать.
— Пиджин не рассказывала мне о твоей болезни, — ответила Мэгги, невольно выдавая свой интерес.
Джереми мгновенно отреагировал, словно коршун на полевую мышь, и опять сел рядом, очень довольный происходящим.
— О, неужели? Значит, вы с тетушкой говорили обо мне, Мэгги?
К своему стыду, она почувствовала, что заливается румянцем. Господи, целую вечность не краснела, и на тебе! Ну почему это должно было случиться именно сейчас!
— Разумеется, нет, — фыркнула Мэгги. — Но когда леди Эдвард начинает восхвалять своего замечательного отважного племянника и его подвиги, ее не остановишь.
— А-а, — разочарованно протянул Джереми. — Я не сообщал тете Пиджин и дяде Эдварду о болезни.
— Да уж. Ты ведь им не писал ни разу. Не так ли? Все сведения о тебе мы черпали из газет или узнавали из Уайтхолла…
— Я не силен в письмах, они это знают. Кстати, Мэгги, как они поживают?
— У них все хорошо. — Она вытащила из-под одеяла руку, погладив собаку по головке. — Даже лучше, чем просто хорошо. Сам увидишь. Они сегодня должны вернуться в город. Если только не…
— Только что? — поднял брови Джереми.