Портрет моего сердца
Шрифт:
— Ни в чем. Ничего плохого не случилось, шери. — Огюстен снисходительно похлопал ее по руке.
Но Мэгги видела, что он лжет. Он весь день разговаривал с ней этим покровительственным тоном, сначала в галерее, теперь в кафе, не смотрел ей в глаза, не стал даже пенять, когда она заказала к чаю кусок торта, хотя твердо придерживался мнения, что сладкое едят после трапезы, а не вместо нее.
Этот человек никак не мог быть убийцей. Тогда что же так его встревожило? «Может, он узнал о Джереми? — размышляла Мэгги. — Но каким образом?» Потеря девственности
Неужели Огюстену рассказала Беранж? Раз сама Мэгги никому не говорила о Джереми, значит, Огюстена могла просветить только она. Но зачем Беранж это делать?
Хотела помочь ей? Должно быть, так. Не она ли сказала вчера: «Предоставь Огюстена мне!»
Чем больше Мэгги думала, тем очевиднее ей становилось, что именно это является причиной странного поведения Огюстена. Подруга рассказала ему об их страстной ночи, а поскольку жених был слишком хорошо воспитан, чтобы заговорить на щекотливую тему, Мэгги решила сама начать разговор:
— После того как ты вчера ушел от меня, ты, случайно, не встретился с Беранж?
Огюстен выронил чашку с кофе.
К счастью, она упала на блюдце и не разбилась, но посетители кафе, привлеченные шумом, посмотрели в их сторону.
«О Боже! Она все ему рассказала. Я убью ее. Зачем она не предоставила сделать это мне?» — подумала Мэгги.
Огюстен суетливо промокнул пятно салфеткой, потом нервно вытер уголки рта.
— Как… ты узнала?
— Просто догадалась.
— Я… я сам не знаю, как все получилось, — начал Огюстен, уставившись на свои колени.
Мэгги ласково похлопала его по руке и сказала первое, что пришло ей в голову:
— Огюстен, мне очень, очень жаль.
— Ты просто ангел, — благодарно пробормотал он.
— Какой же из меня ангел?
— Нет, ангел, ангел! Кто из других женщин оказался бы такой всепрощающей, проявив столько понимания и великодушия? Я счастливейший человек на свете!
— Всепрощающей? — повторила Мэгги. — Это я должна просить у тебя прощения.
— Нет! — воскликнул Огюстен, целуя ее пальцы. — Это я согрешил против моей любви! Она сказала, что ты не поймешь, но ты поняла. И простила! О, Маргерита, я тебя недостоин, пес я презренный…
Ошеломленная Мэгги вырвала у него руку.
— О чем ты говоришь? Кто сказал, что я не пойму?
— Беранж, разумеется. Она велела не рассказывать тебе, потому что ты не поймешь, но я сказал ей, что она не права. Нет в мире другой, подобной моей Маргерите!
— Огюстен, давай выясним окончательно, что именно я прощаю и понимаю?
— Мой неблагоразумный поступок, шери. Прошлой ночью.
Беранж! Господи, он переспал с Беранж?!
— Ты ведь понимаешь, шери, — торопливо продолжал Огюстен. — Вчера, когда я, больной, покинул тебя, мне захотелось перекусить,
— Естественно.
— Мы чудесно пообедали, с шампанским… потом выпили еще. Думаю, шампанского мы немного перебрали, я помню, как Беранж сказала, что у нее оборвалась шнуровка на туфельке и не отвезу ли я ее к ней домой. Разумеется, я как джентльмен не мог допустить, чтобы она ехала одна и так поздно ночью. Дома она открыла еще бутылку шампанского, которая случайно там оказалась… и…
— О! — Мэгги почувствовала, будто у нее с плеч свалилась огромная тяжесть, точнее, с сердца. — Понимаю…
— Маргерита! Это ничего не значит, я был глупцом. Слишком много выпил, а ты ведь знаешь Беранж… Она такая живая и прелестная…
— О да, — подтвердила Мэгги, с трудом удерживаясь от смеха. — Я знаю Беранж.
Значит, вот что имела в виду Беранж, собираясь «позаботиться об Огюстене». Господи, она его соблазнила! Огюстен явно наслаждался каждой минутой обольщения. Потому и чувствовал за собой огромную вину: он изменил невесте и получил от этого удовольствие!
Ладно, она поможет ему понять, что это не конец света, а возможное начало чего-то более приятного и подходящего для него, чем их отношения.
— Ты хочешь сказать, Огюстен, что занимался любовью с Беранж и ничего к ней не испытывал? Никаких чувств?
— Я не говорю, что… ничего. Просто, если бы мы с тобой не встретились, Беранж и я… — Огюстен потряс головой, словно пытаясь очнуться от прекрасного сна. — Но этому не суждено сбыться.
— Почему?
Огюстен посмотрел на нее, как на сумасшедшую.
— Потому что я помолвлен с тобой, Маргерита!
— И ты собираешься жениться на мне, хотя влюблен в другую?
— Я этого не говорил… Я не то имел в виду…
— Огюстен, я подшучиваю над тобой, — засмеялась Мэгги. — Прости, не могла удержаться. Мы друзья, и немножко поддразнить тебя… получается само собой. Боюсь, это выходит более естественно, чем проявить другие чувства.
— Значит, вот как обстоит дело, — вздохнул он. Набравшись храбрости и подняв на него глаза, Мэгги обнаружила, что вид у Огюстена всего лишь несколько обескураженный. — Выходит, нам с тобой суждено быть только друзьями?
— А разве ты не считаешь, что так будет лучше? Для мужа и жены мало испытывать друг к другу одну привязанность. Ну, как брат и сестра.
— Мои чувства к тебе едва ли можно назвать братскими, Маргерита, — криво усмехнулся Огюстен. — Но я ценю твое признание, ты всегда была со мной честна, всегда говорила, что не любишь меня. Я думал, со временем… нет, это невозможно. Такая женщина, как ты, никогда не полюбит такого, как я.
— Глупости, — строго возразила Мэгги. — Ты сам знаешь, как много способен дать подходящей тебе женщине. Просто я не она.
— Может быть, но…
— Но? — Мэгги с любопытством смотрела на него.
— Ничего. Ты считаешь возможным… По-твоему, Беранж?