Портрет моего сердца
Шрифт:
— Ты ведь не боишься меня?
— Разумеется, нет.
— А ты не врешь, Мэгги?
— Нет…
Ухмылка сменилась ослепительной улыбкой, сверкнул ряд белоснежных зубов.
— Я и не сомневался. Идем скорее. — Он предложил ей свободную руку. — Погуляем. Я хочу услышать обо всем, что ты делала и как провела эти пять лет. Совершенно очевидно, что ты продолжаешь рисовать. А чем еще занимаешься?
Мэгги бросила тоскливый взгляд на широкие двери хозяйского дома. Там спасение, безопасность, здравый смысл, горничная с нитками и пуговицами. Но она терпеть не могла трусости, особенно своей, поэтому глубоко вздохнула и взяла Джереми
— В общем-то ничем особенным, — с деланной беспечностью ответила Мэгги.
Глава 4
Это оказалось слишком легко. Стоило задеть ее гордость, и она пошла у него на поводу. Он завладел ею. Ну, не совсем, конечно… по крайней мере пока. Но ему удалось обнаружить слабость Мэгги, точнее, вспомнить, что Мэгги всегда можно было подначить простой фразой: «Ты же не побоишься сделать это, Мэгги?»
Она всегда старалась показать, что не боится, и у нее это неплохо получалось. Особенно сейчас, когда она с бесстрашным видом устроилась на сене возле стойла Короля, опираясь спиной на деревянную стойку и болтая ногами. К несчастью, она продолжала лихорадочно сжимать распахивающийся лиф, чем лишила его возможности хотя бы мельком увидеть красоту нежных округлостей. Тем не менее Джереми считал, что ему придется недолго дожидаться этого удовольствия, а может, и чего-то большего. Теперь, когда он знал, как ее взвинтить, у него не было сомнений, что очень скоро он расплатится с Мэгги Герберт за все проделки, которыми та изводила его в детстве.
Впрочем, он довольствовался тем, что просто любовался ею. Солнечный свет, лившийся сквозь открытые двери конюшни, падал на ее длинные волосы, и они казались такими мягкими, воздушными. Какая удача, что он подгадал свой приезд к вечернему чаю. Конюхи с помощниками ушли в дом пить чай со знаменитым тминным кексом, произведением искусства здешней поварихи. Они с Мэгги одни в конюшне, если не считать лошадей да птиц, свивших тут гнезда и раздраженно щебетавших.
Мэгги постепенно успокоилась. Страсти во взглядах Джереми поубавилось, и она даже засомневалась, не ошиблась ли в своем первоначальном суждении. Ведь герцог Ролингз может заполучить любую женщину, зачем ему хотеть именно ее, дочь стряпчего, местного дворянина. Анна сподобилась выйти за лучшего друга его дяди, а мать нежно относилась к его тетке, поэтому детьми они часто оказывались вместе. Но и только! Вряд ли он воспринимал ее иначе, чем бывшую подругу. Это рассуждение несколько успокоило Мэгги.
— Так вот, — сказала она, пока Джереми расседлывал Короля, — Эверс еще живет в Ролингз-Мэнор, его сын служит в городском особняке Ролингзов, а внук обучается где-то на дворецкого в надежде, что дед вскоре уйдет на покой и он сможет занять его место. Правда, Эверс заявляет, что покой он найдет только на смертном одре и настаивает на своем законном праве переливать вино в графины, хотя руки у него трясутся, когда он поднимает что-нибудь тяжелее чашки с водой.
Джереми, успевший сбросить сюртук, решил, что пора освободиться и от галстука.
— Неужели? — пробормотал он, принимаясь чистить коня.
— Да. А горничная вашей тетушки родила четвертую дочку, но говорит, что не будет счастлива, пока не родит мальчика. Хотя, казалось бы, и четверых девочек вполне довольно.
— Понимаю. — Джереми отшвырнул скребницу и внимательно уставился на Мэгги. Но девушка этого не заметила, поскольку солнце било ей в лицо,
— Миссис Прейхерст осенью исполнится шестьдесят пять лет, — продолжала рассказывать она. — Твои дядя с тетей отправляют ее в поездку по Италии, и хотя миссис Прейхерст терпеть не может итальянцев, потому что их кухня держится на томатах, а это плохо для пищеварения, но кто-то ведь должен их предостеречь…
— Мэгги, — прервал ее Джереми.
Нечто в его тоне подсказало ей, что его не интересует отношение экономки Ролингзов к средиземноморской кухне. Он вышел из стойла, затворил за собой дверь и встал в нескольких футах от кучи сена, на которой она сидела. Разглядеть выражение его лица она не могла, но тон ее обеспокоил.
— Да-а? — протянула Мэгги.
Он шагнул вперед, и она наконец увидела, как он на нее смотрит… Джереми вовсе не расстроен и не взволнован, напротив, вид у него очень лукавый.
— Ты рассказала мне все обо всех, даже отдаленно связанных с Ролингз-Мэнор, однако ни словом не обмолвилась о себе.
Он без разрешения уселся рядом, и Мэгги чуть отодвинулась, потому что Джереми касался ее плечом.
— В общем-то и рассказывать особенно нечего, — сухо произнесла она. — Я училась в школе.
— Да, конечно. — Действительно ли он снова придвинулся к ней, или ей показалось? — Но что ты будешь делать теперь?
— Не знаю. — Мэгги опять отодвинулась. — Я хотела поехать в Париж учиться живописи, но отец не позволяет.
— Неужели?
В его голосе вроде прозвучало удовлетворение? Она вдруг очутилась на самом краю вороха сена, двигаться больше некуда, только на пол.
— Что же ты будешь делать?
— Не знаю. — Мэгги не то чтобы нервничала из-за его близости, просто не могла понять, зачем он так поступает. Видимо, пол все же предпочтительнее его коленей, на которых она окажется, если он станет придвигаться и дальше. Может, если говорить не переставая, ей удастся его отвлечь. — Наверно, мне придется ехать в Лондон. Для выхода в свет.
— Для твоего выхода в свет, — повторил Джереми, слегка обнимая ее за плечи.
Мэгги с тревогой посмотрела на его руку, небрежно свисавшую с ее левого плеча. Рука, выглядывавшая из-под отвернутого манжета, покрыта темными курчавыми волосками, такими же, как в распахнутом вороте рубашки. В них было что-то истинно мужское, и она почувствовала непонятное возбуждение.
— Ты очень волнуешься, ожидая встречи с большим светом, Мэгги?
— Не особенно.
Мэгги посмотрела ему в глаза, ибо его лицо оказалось всего в нескольких дюймах. Это было ошибкой, поскольку его взгляд продолжал действовать на нее, только сейчас по коже побежали мурашки, словно она мерзла, а не сидела на жарком солнце.
— Вся история кажется мне довольно глупой, — с трудом выговорила она. — Я ненавижу балы и приемы. Мне не нравится танцевать… Джереми, почему ты все время смотришь на мой рот?
— Потому что я собираюсь тебя поцеловать, Мэгги, — произнес он ласкающим голосом. — Разве ты этого не хочешь?
— Нет. — Она поспешно отклонилась назад… прямо в его объятия. Мэгги вскинула руки, совершенно забыв про оторванную пуговицу лифа. — Нет…
Но рядом с ней был уже не тот Джереми, которого она могла запугать, принудив делать, что она захочет. Новый Джереми был взрослым мужчиной, крупнее и сильнее ее, которого совсем не интересовало чужое мнение, и, не обращая внимания на протесты, он прильнул к ее губам…