Портрет с девятью неизвестными
Шрифт:
– Всё кончено, – прошептала она едва слышно.
Её быстро погрузили в машину скорой помощи. Двигатель завёлся, сирены завыли, и машина помчалась по расчищенной после бури дороге, унося её от этого кошмара. За спиной оставались лишь обломки и картина, которая, несмотря ни на что, осталась где-то среди развалин, всё так же неизменная и зловещая.
Глава 20
Палата,
Катрин лежала на кровати бледная, почти прозрачная. Глубокая усталость отразилась в её глазах, которые теперь были полны странного, притягивающего спокойствия. Тело болело, каждое движение отдавалось тупой болью, но она жила. И это казалось ей уже почти чудом.
Её мысли были как туман. Она вспоминала пламя, рушащиеся стены, картину, которая будто издевалась над ней даже в последние мгновения. Но больше всего она видела лица. Лица тех, кого она потеряла. Они смотрели на неё из воспоминаний так же, как когда-то с холста, и её разум не мог избавиться от этого.
Дверь палаты скрипнула, и Катрин вздрогнула. Её взгляд тут же устремился на порог. В палату вошёл мужчина, высокий, с тёмными волосами и пронизывающим взглядом светло-голубых глаз. Его походка была уверенной, а строгие черты лица несли мягкость. Он держал в руках папку, которую аккуратно прижимал к груди.
– Мадам Лаваль, – начал он, его голос был глубоким, с лёгкой хрипотцой. – Простите за беспокойство. Я инспектор Арно Леклерк.
Катрин задержала на нём взгляд. Его черты были чёткими, но в глазах читалась искренность, которая сразу внушила ей доверие. Его лёгкая и тёплая улыбка сделала атмосферу чуть менее угрожающей. Однако Катрин была слишком измучена, чтобы ответить сразу.
– Я пришёл, чтобы поговорить с вами о происшествии в «Ля Вертиж», – добавил он, подходя ближе.
Катрин кивнула. Её голос был слабым, но твёрдым:
– Садитесь, инспектор. Я… я расскажу вам всё, что знаю.
Леклерк поставил папку на тумбочку и сел на стул у кровати. Его взгляд был сосредоточенным, но в нём читалась забота.
– Для начала, как вы себя чувствуете? – спросил он, мягко, почти с сочувствием.
Катрин едва заметно улыбнулась, её глаза на мгновение встретились с его.
– Чувствую… что я всё ещё здесь. И это уже больше, чем я могла ожидать, – ответила она, но её голос звучал горько.
Леклерк понимающе кивнул. Он достал блокнот и ручку, но держал их, не открывая, как будто не хотел нарушать её покой.
– Я знаю, что это трудно, мадам Лаваль, но я должен задать вам несколько вопросов. Вы сможете?
Катрин глубоко вздохнула, её глаза закрылись на мгновение. Затем она открыла их и кивнула.
–
Она начала говорить, и её слова лились словно поток, разрывая тишину палаты. Она рассказывала о прибытии в отель, о странной картине в вестибюле, о смерти Леона, о том, как атмосфера отеля становилась всё более тяжёлой. Её голос срывался, когда она упоминала имена тех, кто погиб. Леклерк слушал внимательно, не перебивая, но его лицо выражало смесь недоверия и ужаса.
– Картина была… живой, – сказала Катрин, её взгляд затуманился. – Она смотрела на нас. Она выбирала.
– Вы хотите сказать, что картина… – Леклерк не закончил, его голос замер, будто он не мог подобрать слова.
– Да, – перебила его Катрин, её голос стал твёрже. – Это не просто предмет искусства. Это НЕЧТО, что питалось нашими страхами.
Она продолжила рассказывать о смертях Луизы, Антуана, Софи, Жанны, Филиппа, Эмиля. Её слова были пропитаны горечью, страхом и чувством вины. Когда она дошла до момента, как Дюрок признался в своей роли в ритуале, её голос стал глухим, почти механическим.
– Они убивали нас, – сказала она. – Они направляли картину, чтобы завершить ритуал.
Леклерк не сводил с неё взгляда, его глаза блестели от смешения эмоций. Он видел перед собой не просто свидетеля, а человека, пережившего нечто необъяснимое.
– Вы уничтожили картину? – спросил он тихо.
Катрин замерла, её дыхание стало медленным и глубоким. Она покачала головой.
– Я пыталась. Она горела, но… но с ней ничего не произошло. Картина не исчезла, инспектор. Она всё ещё там, под обломками.
Её голос затих, и в комнате повисла гнетущая тишина. Леклерк закрыл блокнот и посмотрел на неё. Его лицо выражало не просто профессиональный интерес, но и неподдельное сочувствие.
– Вы сделали всё, что могли, – сказал он наконец полным уважения голосом. – Вы спаслись. И это уже чудо.
Катрин посмотрела на него. Её глаза были полны слёз, но она сдерживалась. Она знала, что его слова были искренними, но внутри неё оставалось ощущение, что она всё ещё не свободна.
В этот же день Леклерк пришел с докладом к своему руководству. Начальник тяжело вздохнул и закрыл папку, положив её на стол. Его взгляд задержался на Арно, но в его глазах не было ни сочувствия, ни осуждения. Скорее, там читалось странное сочетание усталости и внутреннего сопротивления.
– Вы сказали, что не было найдено ни одного тела, – начал он медленно, взвешивая каждое слово. – Это касается и Поля Дюрока?
Арно кивнул, его лицо оставалось сосредоточенным, но напряжение в его плечах было заметно.
– Да, – ответил он, его голос стал глухим. – Тела Поля тоже не нашли. Как и Александра Ренара.
– Значит, они числятся среди пропавших, – отрывисто заключил начальник. Он провёл рукой по лбу, пытаясь стереть невидимую тяжесть. – Странно, Леклерк. Очень странно.
Арно чуть сжал кулаки, но быстро взял себя в руки. Он понимал, что любое излишнее проявление эмоций сейчас будет воспринято как слабость.