Портретное сходство

Лера

– Камиль?

Он моментально проснулся, сел, рассматривая ее с каким-то облегчением.

– Как вы себя чувствуете?

– Слабость, - признала она и попыталась сесть.
– А что случилось?

– Это я хотел бы спросить у вас.

– Я не знаю, - кашлянула она.
– Пить.
– Тут же к ней подлетел графин с соком. Она немного попила, отдышалась и спросила:

– Сколько времени прошло?

– Да почти четыре дня, - вздохнул Камиль, стягивая сапоги.
– Сударыня, вы можете собой гордиться.

– Да? И чем же мне гордиться?

–

Вам удалось меня напугать, Хельга, - он стягивал камзол, расстегивал рубашку.
– А этим немногие люди могут похвастаться.

– Было бы, чем хвастать, - проворчала она, сползая по подушке.

– Может, и не чем, - покладисто согласился он, забираясь под одеяло.
– Спите, Хельга. Я устал, как собака.

Какое там спать - когда он лежит совсем рядом, и спокойное дыхание поднимает и опускает мощную грудь, а запах его тела обволакивает, туманит сознание сладкой негой.

Хельга заставила себя отодвинуться немного дальше и закрыть глаза. Так, вслушиваясь в его размеренное дыхание, она и заснула.

После всего этого, они с Камилем стали сталкиваться постоянно - в библиотеке, во дворе, в коридорах - везде. Сначала ее это удивляло, потом настораживало, потом смешило. И тем не менее, ужасно льстило. Кстати, вопрос об обучении ее драться на шпагах, разговор больше не поднимался....

Ей нравилось чуть-чуть поддразнивать его, самую малость. На той грани, когда он понимает, что над ним посмеиваются, но не понимают, как. Кажется, ему самому это нравилось. Во всяком случае, он не пытался избегать ее, как раньше. И очень скоро она привыкла к его молчаливому присутствию, спокойному голосу и насмешливым интонациям.

Так и произошла катастрофа - она в него влюбилась. Даже, хуже. Она его полюбила. Влюбленность, она проходит, освобождает дух от сладкой отравы, а любовь - намного хуже. Когда человек влюблен, он не замечает недостатков объекта своих чувств. Все плывет в счастливой слепоте, отключая разум, обостряя эмоции. А когда любишь - все видишь, все недостатки можешь перечислить, все понимаешь - и что не нужна ты ему, и что безнадежно все это.... А сделать ничего не можешь. Правильно в народе говорят - сердцу не прикажешь. И глупости это, самонадеянные глупости, полагать, что можешь управлять собой - не черта не можешь. Губы сами расползаются в счастливой улыбке, когда видишь его. И только одно можешь сделать - превратить улыбку счастливой дуры в улыбку вежливой дуры. Разница невелика, собственно. Хуже, когда жить начинаешь с того момента, когда видишь его, когда себя забываешь, лишь бы все продолжалось.... Одно хорошо - им друг от друга никуда не деться. Хотя бы так.

***

– Что за чертовщина, - сердито пробормотал Камиль, выглядывая в окно. Хельга оторвалась от книги, вопросительно глядя на Камиля.
– Тучи откуда-то принесло....

– Тучи?
– не поняла Хельга. Отложила книгу, подошла к Камилю.
– И правда, тучи.... Такого раньше не было?

– Никогда, - Камиль покачал головой. Взгляд его был прикован к горизонту, на котором пухли темные облака.

– То-то

я думаю, потемнело рано, - пробормотала Хельга, отходя от Камиля.
– Гроза будет?

– Не знаю.
– Он покачал головой.
– Пойдемте ужинать, Хельга.

– Пойдемте, - она легко положила руку ему на запястье. Он перехватил ее ладонь, переплел их пальцы.

За ужином их несколько раз тревожили отголоски далекого грома. Хельга радостно улыбалась - она всегда любила запах грозы, и теперь, не боясь простуды, подставляла лицо свежему ветру, льющемуся из окна.

Камиль потер лоб, задумчиво рассматривая погоду за окошком. Тучи приближались, уже почти цеплялись за верхушки близкого леса.

– Пожалуй, я вас покину, - Хельга встала, прикрыла окно.

– Время позднее, пора спать, - согласился Камиль, следуя за ней.
– Доброй ночи.

– Спокойной ночи, - отозвалась она.

Гроза разыгралась не на шутку - от молний было светло, как днем, гром оглушал своими раскатами, ливень стоял стеной. Хельга крутилась с бока на бок, вздрагивая от особо громких раскатов, и уже встала, собираясь посидеть в гостиной перед камином, как окно взорвалось осколками. Вскрикнув от неожиданности, Хельга обернулась, и обнаружила в комнате Око богов. Око неспешно двигалось к ней, и Хельга, забыв про гордость, с придушенным писком вылетела за дверь, и впечаталась в грудь Камиля.

– Что стряслось?
– почти сердито спросил он.

– Там Око богов, - сообщила Хельга, вцепившись в его рубашку.
– Не ходите туда.

– Что там?
– не понял Камиль.

– Око богов, - повторила Хельга, сводя концы ночной рубашки.

– Шаровая молния, что ли?

– Да.

– Понятно все. И как вы только уйти успели, - он надежно обнял ее, прижимая к себе.

– Я уже у двери стояла, хотела в гостиной посидеть....

– Не можете уснуть?

– Да, так гром грохочет....

– Пойдемте спать, Хельга, - вздохнул он и повел ее за руку, как маленькую, в спальню.
– И даже не вздумайте открыть сейчас ваш хорошенький ротик, - строго предупредил он.

Хельга послушно закрыла рот и молча последовала за Камилем. Он завел ее в комнату, мягко подтолкнул в сторону кровати и начал раздеваться. Хельга заставила себя отвернуться, и нырнула за темный полог, закапываясь в одеяло. Кровать тяжело вздохнула под весом тела Камиля, он вытянулся рядом с Хельгой, закинув руки за голову, потянулся. От очередной вспышки молнии в комнате стало светло, и Хельга вздрогнула.

– Вы как маленькая, - со смешком сказал Камиль, поворачивая к ней голову.
– Не боитесь ужасного старого психа, но боитесь грозы.

– Кто вам внушил эту мысль, интересно мне, - вспылила Хельга.
– Про старого ужасного психа?! Вы вовсе не псих, и совершенно не ужасны.

– Я совершенно прекрасен, - немного растеряно ответил Камиль.
– Сейчас бабахнет, не пугайтесь.

– Что?
– не поняла она.

– Гром.

Последнее слово потонула в ужасном грохоте, и Хельга непроизвольно зажмурилась и втянула голову в плечи.