Портреты гомеопатических препаратов, (часть 2)
Шрифт:
ЛЕКАРСТВО ПРОТИВОРЕЧИЙ И ИСТЕРИЙ
Ignatia известна как «лекарство больших противоречий» (Аллен) и «великих парадоксальностей» (Нэш), что неудивительно, если вспомнить о свойственной ей, легко нарушаемой психической уравновешенности, «обнажённости» нервов, «сверхвозбудимости» и «беспорядочности разума» (Кент). На эмоциональном уровне эта картина проявляется прежде всего в «невероятной изменчивости нрава» (Ганеман). Сию минуту ребенок сверхвозбужден, а в следующую «хандрит» (Борланд). Взрослый необычайно меняется в пределах двух крайних настроений, переходя от состояния меланхолии до паники, колеблясь между любовью и ненавистью («то они любили, то начали ненавидеть», Кент). То ему нужны собеседники, чтобы выложить свои беды, и он не выдерживает одиночества («не любит быть один», Геринг), требуя сочувствия, то он «молчалив» (Беннингхаузен) и «лаконичен» (Ганеман),
В гомеопатии болезнь рассматривается зачастую как усиление некоторых лежащих в основе данной личности слабостей, скрытых черт или ранее существовавшего болезненного состояния, то есть болезнь является количественным, а не качественным переходом от здоровья. Но с Ignatia ситуация выглядит несколько иначе: из-за горя, болезни или другой какой-нибудь стрессовой ситуации пациент может полностью изменить свою личность и проявить себя как нечто противоположное своему собственному «я». Человек, который был мягким и рафинированным, «дружелюбного нрава, когда здоров» (Геринг), превращается в сверхкритичного, трудного в общении индивидуума, если он в дурном настроении или несчастен, неблагоразумного, колкого, если разозлен или встречает возражение; становится властным и способным на странные или неуправляемые поступки, о которых позже сожалеет. По своей природе этот тип совсем не агрессивный и не злобный. Как заметил Ганеман, противопоставляя его изоморфному Nux vomica: «у этих индивидуумов нет склонности к насильственному разрыву или к мести», но при определенных условиях разрушительные свойства Ignatia выходят на поверхность и начинают походить на свойства Nux vomica. Тогда первоначальное мягкое и примирительное поведение заменяется «скандальностью, эгоизмом, упреками в адрес других» (Кент) и ему невозможно угодить.
Как уже упоминалось выше, бескорыстность является яркой чертой характера любящей натуры Ignatia, и этот же самый импульс «отдачи» распространяется и на другие сферы, — не только на романтическую любовь. Но, когда она терпит неудачу в своих попытках угодить (здесь опять картина, чаще встречаемая у женщин), когда цель её стремлений исчезла, на поверхность выходит противоположное — брать, требовать. Под давлением боли, несчастья, в отчаянии или когда разрушены надежды, Ignatia может стать чрезмерно требовательной в отношении другого человека, требуя сочувствия и участия. И те, кто старается помочь, особенно часто становятся мишенью её несправедливых нападок.
Озабоченный врач, старающийся приостановить излишнюю говорливость ипохондрика и не имеющий охоты выслушивать длинные объяснения пациента, который старается побыстрее выписать рецепт, может услышать от больного: «Мне не нравится то, как Вы меня расспрашиваете, это совсем бездушно». Пациентка, выздоравливающая после выкидыша («выкидыши от нервных и эмоциональных шоков», Кент), может начать свой отчет с таких заявлений: «Вы не знаете, что значит почувствовать, что потеряла ребенка, так что Вы, фактически, не можете понять моих чувств; может быть, поэтому я и не ощущаю настоящей заботы…» Раньше мы видели уже обессиленную пациентку в крайнем состоянии, требующем помощи, которая тем не менее спорила с врачом о «необходимости для здоровья» или о «правильности» собственного горя. Другая пациентка много раз прерывала свой поток описаний симптомов прямо посредине вопросом: «Вы следите за мной? Вы понимаете, что я говорю?» — таким тоном, который подразумевает, что врач совсем не слушает и не понимает.
Каждый раз гомеопат обнаруживает, что ему хочется, чтобы исступленная пациентка прекратила говорить, сколько всего он не знает или что он не может её по-настоящему понять, и тогда врач чувствует искушение защитить себя в ответ: «Поверьте, я тоже перенес свою долю трудностей» или «Я вылечил многих пациентов с такими
Многие пациенты становятся требовательными, когда больны, несчастны или находятся в состоянии стресса, но у Ignatia эта черта приобретает особые грани. Никто не может сделать для неё достаточно, или оказать достаточно помощи, или дать утешение. Она неправильно толкует их слова и действия. И чем больше ей говорят, тем более неблагодарной и осуждающей она становится.
Кент даёт дельный совет врачу, посещающему такого больного: «Самое лучшее в таких случаях — говорить как можно меньше о чем бы то ни было. Не давать обещаний, выглядеть умным, взять свою сумку и уйти домой после того, как лекарство прописано, потому что всё, что вы скажете, будет искажено.
Мать пятилетнего ребенка, недавно расставшаяся с мужем, испытала нервное потрясение и начала проявлять совершенно противоположные своим обычным черты характера, будучи обычно спокойной, вежливой и заслуживающей доверия. Она стала подозрительной неблагодарной — черты, которые раньше у неё никогда не проявлялись. При помощи многих назначений гомеопатических средств и большого личного внимания, оказанного ей врачом, она избежала необходимости принимать успокоительные или даже попасть в клинику для больных с нервными расстройствами. Но в этот период у неё прекратились месячные («подавление месячных, вызываемое горем», Геринг), и до того момента, пока они не возвратились (только после назначения Ignatia CM), она всё время обвиняла врача в том, что он сделал её бесплодной, и угрожала подать на него в суд, если это так и окажется!
Марк Твен однажды сказал: «Если вы подобрали бездомную собаку и накормили её, то она вас не укусит. В этом принципиальное отличие человека и собаки». Это может быть чрезмерно мизантропический взгляд на человечество в целом, но это применимо к отчаявшейся и «противоречивой» Ignatia.
Ещё одним парадоксальным симптомом Ignatia, находящейся в глубоком горе или в сверхстрессовом эмоциональном состоянии, является сильное чувство диссоциации одновременно с состоянием напряженного участия пациента во всём и лихорадочное возбуждение: он ходит вокруг, уставившись в одну точку, в отуплении, неспособный чувствовать, «лишенный мысли» (Ганеман), полностью дезориентированный из-за внутренней сумятицы и отделённый от своего собственного процесса мышления. «Я не могу этого понять. Это не я, это кто-то другой так поступает», — это общее замечание сбитого с толку и «ошеломленного» (Беннингхаузен) пациента. «Что-то происходит со мной, что-то направляемое извне!»
На физическом уровне эта диссоциация проявляется в виде бездумья («ощущение пустоты в голове», Ганеман), пустоты в горле или в желудке вместе со «слабостью, обморочным состоянием, чувством, что все прошло» (Нэш), ощущением, как будто плывешь (также и у Valeriana), пустым остановившимся взглядом и странной диссоциированной болью в спине или дрожью в какой-нибудь другой части тела.
Встречается и чувство освобождения от своей телесной оболочки, а также и от объективной реальности; даже время утрачивает свои границы и искажается. Это чувство отъединенности, возможно, представляет собой стремление организма к самооздоровлению, и не нужно путать его с присущей Lycopodium врождённой способностью отойти от неприятных и несчастливых событий с приобретенной безликостью Lachesis, с характерным для Sepia более хроническим, но не таким всеохватывающим безразличием. Слишком обострённые чувства пациента безжалостно приведены в состояние оцепенения, как при шоке.
В такие периоды, когда знакомые представления, ценности, верования и «данные» изначально условия жизни, включая само ощущение пребывания в собственном теле, перевернуты вверх ногами стрессом или бурным горем, тогда Ignatia оказывает свою чудодейственную помощь страдальцу.
Неустойчивые и противоречивые психические симптомы Ignatia имеют в равной степени парадоксальные параллели на физическом уровне. Некоторые из наиболее встречающихся у этого типа симптомов таковы:
1) во время головной боли голова горячая, но улучшение приносят теплые, а не холодные компрессы;
2) головная или ушная боль улучшается от звуков музыки, а не от тишины;
3) зубная боль облегчается жеванием;
4) при больном горле лучше от проглатывания твердой пищи и хуже от простого глотания (Lachesis);
5) спазм или боль в горле не улучшаются при кашле; пароксизм неостанавливаемого кашля запущен в действие: чем больше пациент кашляет, тем больше ему хочется кашлять;
6) при кашле боли в желудке, боку, спине или голове облегчаются (вместо того, чтобы ухудшаться);
7) пациент стремится к свежему воздуху, но раздражается от ветра,