Португалия, Апрель - июль 1976
Шрифт:
Приехала жена Луиша, Роза Нери Нобре ди Мелу, подарила мне книгу: "Женщины португальского сопротивления". (Попрошу Юру Бегишева прочитать - написано это по горячим следам событий, как только революция открыла доступ к архивам ПИДЕ, а узники охранки вышли на свободу).
Мы не успели кончить наш обед: прибежал коллега Луиша:
– Взорвана бомба в кубинском посольстве, двое убитых, раненые...
Луиш аккуратно сложил бумажную салфетку, закурил:
– Если это сигнал - тогда н а ч н е т с я на севере.
Через час я выехал на север.
Чтобы читателю стало понятным, почему Луиш сразу же сказал о севере, как наиболее "опасном" районе страны, приведу запись беседы с Жао, профессором,
– Если разделить Португалию на ведущие географические округа, то наиболее показательным будет крайний север - от Браги и выше в горы. Там живет около семисот тысяч. Компартия фактически в подполье.
– Об этом известно правительству?
– Да. Я понимаю твой вопрос, но форсировать события сейчас нецелесообразно, ибо там, на крайнем севере, господствует "португальская армия освобождения" - чисто фашистская организация, которая была создана уже после ухода Спинолы. "Армия освобождения" даже Спинолу "бранит" за то, что он слишком левый, а Каэтану обвиняет в мягкотелом либерализме: "только поэтому к власти и пришли левые". Формально эта организация - в подполье, однако фактически господствует на крайнем севере вместе с вполне легальным СДЦ социально-демократическим центром. Чем это объясняется? Крайней неграмотностью населения. Люди там не умеют ни читать, ни писать, в домах нет ни газет, ни телевизоров, никто не знает, что происходит в стране.
– Каково обязательное образование в Португалии?
– Четыре класса. Не только на севере, а во многих деревнях и маленьких городах центра и юга Португалии люди не то что о Хельсинки или Токио ничего не знают, - даже о том, что такое вторая мировая война не слыхали. Они просто не знают словосочетания "вторая мировая война". Они слыхали о словосочетании "великая война" или "большая война". Но это - другое. Так называют там первую мировую войну, в которой мы принимали участие. Даже португальские солдаты, молодые ребята, которые окончили четыре класса, не знают, что такое вторая мировая война. Кстати, важная закономерность: у нас солдаты служат там же, где были мобилизованы. Офицеры практически сами себе выбирают место службы и стремятся выбрать тот район, где у них родня, знакомства. Отсюда - весьма сильно движение сепаратизма.
Далее - просто север. Это - Порту, промышленный центр. Там социалисты являются, видимо, самой крупной партией. А рядом, в городах Браганце и Шабесе опять-таки совсем иная ситуация - полная темнота.
Объяснение темноты: на севере до сих пор существует полуфеодальное хозяйство, некая форма общины. Крестьяне живут в горах, держатся за клочок земли и не хотят спускаться в долины. Почему? Потому, что сильна национальная память - еще до нашей эры, по здешним долинам шли войска варваров, легионы римлян, пыльные колонны карфагенян. Местные жители уходили в горы, спасаясь от завоевателей. И хотя со времен Наполеона по здешним долинам никто из завоевателей более уже не проходил, до сих пор крестьяне не хотят вернуться, хотя государство - практически бесплатно - предлагает им землю, причем гораздо лучшую, чем сейчас они имеют. Теперешний крестьянин, конечно же, и не знает, что когда-то, кто-то проходил по долинам, но он убежден, что живет лучше, чем в Лиссабоне или другом городе, где свобода, безверие и проституция растлевают нравы, где есть такие гнусные развлечения, как театр и кино. Там не знают, что такое мясо, - за него не борются, едят картошку; не слыхали, что такое теплый клозет или ванная, - и не мечтают об этом, ибо мечтать можно только о том, что п р е д с т а в л я е ш ь. Люди живут в доме из камней, несколько семей в одной комнате - они не знают, что существуют иные жилища, поэтому лучшего жилища и не требуют: лишь сравнение - стимулятор желания.
Еще одна закономерность: именно
Коммунисты говорят крестьянам: "Перекупщики захватывают основную часть ваших продуктов, спекулируют ими, объединитесь, берите ваши продукты, везите их в города, продавайте за полную стоимость".
Крестьяне до сих пор слепо верят своим т а с с и к а м - так здесь называют местных вождей. Кто такой тассик? Им может быть начальник лестного жандармского поста, учитель, фельдшер, а чаще всего - кулак, мелкий помещик крупных там нет, не рентабельно. Такой человек и руководит крестьянами. Его слово - закон. Темнота, беспросветная темнота! Крестьяне не знают ни про луну, ни про СССР, ни про США. Даже если крестьянин купит приемник, то он не поймет, что говорят по радио. Крестьянин с трудом понимает португальца из города, поскольку в его словарном багаже не более трехсот слов. Поэтому для него радиопередача - ничто. Занятно, что иной раз крестьянин об СССР знает больше, чем о США, потому что ему пятьдесят лет твердили, что русские - это "очень плохо, это безбожники, слуги дьявола, завоеватели и злодеи".
Общее - в экономическом плане - и для юга и для севера одно лишь: полная зависимость всех наших заводов и верфей от иностранных кампаний. Все наши заводы - сборочные. Мы собираем каркасы вагонов, огромные краны, суперсовременные танкеры, но если хотя бы одна западная фирма прекратит поставку какого-нибудь дерьмового винтика - остановится работа во всей стране. Это - говоря серьезно - проблема номер один, причем не только в экономике, но и в политике, ибо политиков легче всего п р и ж а т ь через экономику: будет немедленная реакция по всей стране, от севера до юга. Мы живем под ежеминутной угрозой экономической гильотины. Всякое шараханье поэтому весьма опасно, чревато трагедией для революции. И если начнется - начнется на севере.
По дороге в Порту заехал в стариннейший университетский город Коимбру. Здесь с того дня, как был основан первый на Пиренеях университет, и все студенты ходили в черных камзолах, традиционной одеждой населения является черная. Так во всяком случае пишут туристские проспекты. Врут? Видимо, да, потому что огромная, цветастая, диковинная карнавальная процессия перегородила все движение. Какие-то феллиниевские маски из "Восьми с половиной" идут, пританцовывая, и гремит музыка, и завороженно провожают глазами эту невидаль люди, остановившиеся на тротуарах.
Мимо моей машины шагает пятнадцатилетний "фашист", загримированный под Гитлера, а в руке он несет портрет Матуша, секретаря МРПП, следом - девочки в бальных бело-золотых платьях; то они берут под руку "фашиста", то подбегают к чудищам в ку-клукс-клановских капюшонах. В руках у девочек - предвыборная эмблема НДП Са Карнейру; куклуксклановцы тащат лозунги СДЦ Амарала. Следом за ними - ребята со знаменем ПК.П ("м-л") в женских париках, вывалянных в грязи, патлы спускаются до пояса (очень похожи на леваков, которые таким образом ф р а п п и р у ю т общественность) - волокут на веревке козла; король с бутылкой в одной руке и эмблемой "народных монархистов" в другой заключает шествие.