Португалия, Апрель - июль 1976
Шрифт:
– Поскольку у вас нет паспорта, - слышу девичий голос за спиной, - вождь не сможет говорить с вами. Мы окружены врагами, мы должны охранять жизнь вождя, нашего португальского кормчего. Вас примет товарищ Жозе, он из руководства, он отвечает за связи с желтой буржуазной прессой.
– Я представляю объективную прессу.
(Обиделся все же - профессионально обиделся. Зря, наверное. А может, не зря - у меня много приятелей из западных газет и журналов).
– У буржуазии нет объективности.
– У буржуазии - да, но у журналиста - вполне может быть, даже если он пишет для буржуазного органа. Вальраф пишет для "Шпигеля".
–
– Но, тем не менее, он здорово ударил Спинолу.
– Спинола - бумажный тигр.
(Хорошо ей жить - повторяй заученное, никаких забот и вопросов - "великий кормчий Португалии" Эдуино Вилар думает за пташечку. А девка - хороша: громадноглазая, стройная. Парня б ей хорошего, тот бы эту дурь враз согнал.)
Жозе - волосат, худ, нервен, джинсов.
– Как по-фински "здравствуйте"?
("Не может быть, чтобы он знал финский. А если знает?")
– Тере омиккут, Жозе. Будем говорить по-фински?
– Сейчас придет переводчик.
Я достаю блокнот и диктофон, бормочу те финские слова, какие мне известны, потом спрашиваю:
– Ваша должность в партии?
– Член ЦК. Меня зовут Жозе д'Перейра.
– Что вы можете сказать о партии?
– Мы выступали и выступаем против разглагольствований о демократии. Мы считаем, что лишь вооруженное восстание необходимо для Португалии, мы - это португальская секция "Интернационала".
(Вот, сволочи, а! Видимо, здорово обучен ЦРУ, те умеют работать с ультралеваками. Прями-таки лакомый кусок для правых: "Коммунисты не преследуют национальных целей, они служат иностранной силе").
– Ревизионисты из ПКП типа Диаша Лоренсо захватили руководство компартией и ликвидировали ее...
– Когда это было?
– В конце пятидесятых годов.
– Но ведь тогда Лоренсо находился в салазаровских тюрьмах?
(Это я поторопился. В разговорах с т а к и м и нужна выдержка. Это современный фашизм, а чтобы фашизм уничтожить, нужна солдатская выдержка.)
– Они имели агентуру.
– Жозе внимательно оглядывает меня.
– Они действовали из-за решетки. Они жили в райских условиях. Им все позволялось для того, чтобы ликвидировать партию.
(О том, каким пыткам Диаша Лоренсо подвергала фашистская охранка, я расскажу в главе, посвященной этому легендарному человеку. А пока надо молчать и записывать то, что мне говорит фашист "нового разлива". Они пугливые, их нельзя пугать; провокатор должен видеть в твоих глазах интерес - только тогда он сможет р а б о т а т ь.)
– Наш съезд, триумфально прошедший в Париже, открыл новую эру для Португалии.
(Мразь ты эдакая! Коммунисты в то время сидели в салазаровских тюрьмах, а вы в Париже, на чужие деньги, "новую эру", видите ли, открывали!)
– Начиная с 1967 года наша партия была единственной, которая вела последовательную и беспощадную борьбу против Куньяла.
(В 1949 году в лиссабонскую тюрьму, служившую местом заключения для наиболее опасных преступников, были брошены Алваро Куньял, Милитон Бесса Рибейру - оба из состава Секретариата ЦК Португальской коммунистической партии, и два печатника подпольной типографии, - сообщается в справке, подготовленной в Португалии о злодеяниях ПИДЕ.
– К каждой из четырех камер, находившихся на 3-м этаже
Зная, что типограф Жозе Мартине страдал сильной близорукостью, его лишили очков. Без них он был скорее похож на слепого, потому что не мог даже различать еду. Примерно год спустя в результате столь жестокого обращения у него помутилось сознание, его здоровье было сильно подорвано, и через несколько лет он уже находился на грани смерти.
Алваро Куньял, который был арестован 25 марта 1949 года, пробыл в камере-одиночке под усиленным надзором агентов ПИДЕ до суда, состоявшегося в мае 1950 года. После этого он провел в заключении еще 5 лет без права переписки и общения. Это был самый длительный срок одиночного тюремного заключения. В течение 8 лет, проведенных в одиночке, Алваро Куньял находился под постоянным надзором и даже во время свиданий с семьей в строго установленные дни и часы около него находился агент ПИДЕ, который записывал все, о чем говорилось.
Здоровье Милитона Бесса Рибейры, арестованного вместе с Алваром Куньялом 25 марта 1949 года (это было его четвертое тюремное заключение), было уже значительно подорвано в течение долгих лет пребывания в тюрьме и ссылке в концлагере Таррафал. Он страдал заболеванием печени и кишечника. На все его протесты и требования о медицинской помощи ПИДЕ отвечала отказом, потому что замысел был ясен: уничтожить всех четверых, и в первую очередь Милитона и Алвара Куньяла.
Строгий тюремный режим, плохая еда и отсутствие медицинской помощи способствовали обострению его болезни. Состояние здоровья Милитона ухудшалось с каждым днем. Однако несмотря на обострение болезни он решил объявить голодовку.
Его перевели в больничную камеру тюрьмы, но положение практически не изменилось: строгий одиночный режим, отказ в переписке и свиданиях с семьей.
До самой смерти его не покидала мысль сообщить своим товарищам по партии о том, что он навсегда оставался ей предан. Поэтому он написал несколько писем, адресованных руководству партии, которые были перехвачены охранкой. Только два письма дошли до места назначения. Одно из них было написано кровью.
"Я вынес то, что мог вынести человек. Не знаю, как у меня хватило сил для этого. Однако даже в минуты самых тяжелых страданий меня никогда не покидала вера в наше правое дело. Я уверен, что победа будет за нами. Я всегда был готов отдать свою жизнь за дело партии и вижу, что этот момент наступил. Несмотря на то, что я уже нахожусь на смертном одре, меня еще продолжают избивать по щекам агенты охранки. Физические боли, бессонница, голод, предсмертные агонии, - я все вынес за эти семь месяцев, почти все время лежа, как парализованный...
Я уверен в том, что сохраняя строгую дисциплину и контроль в своей коллективной работе и постоянно улучшая их, вы сумеете преодолеть трудности и привести народ к победе. К несчастью, я начал так работать, только когда мне исполнилось 50 лет. Счастливы те, кто придут в ряды нашей партии и будут работать уже по-новому..."
Милитон умер от н е п о д в и ж н о с т и 2 февраля 1950 года в камере тюрьмы ПИДЕ.)
– Позвольте несколько вопросов?
Жозе смотрит на часы. Видимо, он любит солировать; на вопросы-то надо уметь отвечать.