Поручик Державин
Шрифт:
И его вдруг осенило:
— Боже! Мария Дмитриевна Бастидон! Неужели это вы, сударыня? Как поживает Яков Иванович?
Дама в волнении приложила платок к глазам. Потом рассказала, что ее муж пять лет назад умер и живет она теперь с дочерью Катей возле церкви Вознесения. Вот гостила у родни, а теперь едет домой. И фамилия ее уже не Бастидон, а Бастидонова. Так пожелала императрица.
— Друг мой, — искренне радовалась Мария Дмитриевна, — это чудо, что мы встретились! Но почему вы стояли один на дороге?
— На звезды смотрел, — рассмеялся
Ему вдруг стало легко на душе. Сколько радостных встреч сегодня! Неужели череда невзгод кончилась и жизнь повернулась к нему светлой стороной?
Он расслабленно откинулся на мягкую спинку сиденья, слушая милое щебетанье Марии Бастидоновой. Сначала пытался поддерживать беседу, но вскоре замолк и заснул.
Державин проснулся поздно. Первой мыслью было: "Опоздал на дежурство!", но потом вспомнил, что сегодня у него выходной, и снова зарылся в нежную перину. Но сон уже прошел, и он с удивлением ощупал тончайшие простыни, оглядел затейливый балдахин. Где он? Ах, да, у Бастидоновой… Вскочив с кровати, он увидел свои начищенные сапоги, а на кресле — мундир и выстиранную рубаху…
— Ваше благородие! Барыня просят к завтраку! — сообщила из-за двери служанка.
Дом Марии Дмитриевны, небольшой, но уютный и чистый, напомнил Державину его родной дом в Сокурах. В столовой он увидел Марию Дмитриевну. Приветливая улыбка играла на ее губах. Он учтиво поклонился и сел за стол на предложенное место.
— Гавриил Романович, — ворковала хозяйка, — еще раз прошу прощения за вчерашнюю оказию. До сих пор дрожу от мысли, что могло бы произойти…
— Что вы, сударыня! Благодарю судьбу, что это маленькое приключение позволило мне встретиться с вами.
Бастидонова благодарно кивнула.
— Муж часто вспоминал вас… В трудные минуты повторял ваши слова: "Надо жить не прошлым, а будущим".
Державин улыбнулся:
— Пожалуй, сейчас я и сам готов с этим согласиться… Сегодня ты несчастлив, а завтра, быть может…
Он не договорил. Дверь распахнулась, и взору Державина явилось чудное видение. В столовую вошла прелестная тоненькая девушка в розовом платье, с копной густых черных вьющихся волос, заколотых на затылке.
Заметив Державина, она опустила глаза. Тот встал, но не мог промолвить ни слова.
— Гавриил Романович, это моя дочь, Катя! — с гордостью сообщила Бастидонова. — Вы помните ее?
Он застыл в растерянности. Боже! Неужели это та самая кроха, которую он когда-то держал на руках? Невероятно! Перед ним стояла барышня лет семнадцати, прекрасная той особенной красотой, которая еще не ведает о том, что красива.
— Конечно, я помню маленькую Плениру! — опомнился Державин, стараясь шуткой скрыть волнение. Поклонившись, он галантно подвинул ей стул.
— Прошу прощения за опоздание, — серебряным голоском промолвила Катя. — Читала до поздней ночи, а утром так хотелось спать!
— А что вы читали, Екатерина Яковлевна? — поинтересовался Державин.
— Трагедию господина Хераскова "Венецианская
Он невольно усмехнулся. На его взгляд, это было наихудшее произведение знаменитого поэта.
— Почему вы улыбаетесь? — озабоченно спросила Мария Дмитриевна. — Быть может, в этой книжке есть нечто предосудительное?
Державин с улыбкой развел руками:
— О нет! Трагедия написана по классическим канонам. В ней герои жертвуют любовью во имя долга, отправляют на плаху собственных детей, а потом ради искупления вины выкалывают себе глаза и кончают жизнь самоубийством.
Он говорил это полушутя-полусерьезно, но Бастидонова, охнув, строго устремила глаза на дочь.
— Вот так трагедия! Откуда у тебя сия книга? — с явным неудовольствием спросила она. — Ведь тебе позволено читать лишь то, что рекомендует гувернантка!
Катя вспыхнула, залившись краской. Слезы задрожали на ее длинных черных ресницах. Она с укором взглянула на Державина — и, пробормотав: "Простите… С вашего позволения…" — выпорхнула из столовой.
Державин был готов провалиться под землю. Идиот! Сам того не желая, подвел бедную девушку, поставил ее в неловкое положение. Он был так огорчен, что не находил слов.
— Полно, не смущайтесь! — спокойно заметила мамаша. — Яков всегда был снисходителен к дочери, а вот я стараюсь следить за ее воспитанием.
Державин поблагодарил хозяйку и немедленно откланялся, сославшись на службу.
Дома он тоже не мог успокоиться. Чувствовал вину перед Катей и раздумывал, как попросить прощения.
Встретиться с ней он не мог: по всему видно, что держат ее дома в ежовых рукавицах. Послать письмо? Но он не знал, прилично ли молодой барышне получать письма от почти незнакомого мужчины. Передать с посыльным букет цветов? Нет, такой поступок можно было расценить как ухаживание.
В конце концов его осенило. Он достал с полки свою книгу "Читалагайские оды" и красиво вывел на титульном листе: "Любезной Екатерине Яковлевне Бастидон с глубоким почтением от сочинителя, Гавриила Державина". В книгу он вложил краткое послание для Марии Дмитриевны, в котором просил позволения сделать маленький подарок ее дочери, дабы загладить свою невольную вину.
Аккуратно завернув книгу в бумагу и перевязав шелковой лентой, он кликнул своего нового слугу Петрушу и велел доставить пакет в дом Бастидоновой, возле церкви Вознесения.
— Скажешь, что Гавриил Романович кланяется и благодарит за прием!
Служба в Преображенском полку все больше тяготила его… Среди гвардейских офицеров, богатых прожигателей жизни, он оставался чужаком. Державин написал прошение о переводе из гвардии в армию с повышением в звании. Но начальство хранило молчание. Все офицеры, служившие в следственной комиссии, уже получили щедрые дары и награды, лишь он оставался ни с чем. За него некому было похлопотать, Григорий Потемкин еще не простил ему курьезный случай на параде.