Поручик
Шрифт:
– Да в гробу я видал… Что, всё? – в голосе Стеценко послышалось удивление и облегчение одновременно.
Я отворил дверь и тут же остановился. Прямо мне в живот был направлен ствол ручного пулемета. Вахмистр Перец, сидящий напротив двери за столом, только что, кажется, протирал его тряпочкой… Так, а откуда у них пулемет?!
Его светлость замер с внушительных размеров иголкой в руке. Он склонился над койкой, на которой на животе лежал до пояса голый Стеценко, спину его пересекал свежий шрам с аккуратным швом.
Ранее бесполезный подносчик
Вдруг за моей спиной кто-то молодцевато гаркнул:
– Р-равняйсь! Смир-рна! Господин поручик, личный состав отдыхает и приводит себя в порядок. За время моего дежурства происшествий нет! Доложил унтер-офицер Демьяница!
Я, если честно, чуть не поседел от такого доклада, но видя ухмылки подчиненных, обернулся на каблуках и со зверски-казенным выражением лица отчеканил:
– Благодарю за службу! Вольно!
Демьяница – старый служака, переведенный к нам из Пятиреченского полка. Он козырнул отточенным движением, а я прошел внутрь и осуждающе уставился сначала на вахмистра, потом на Стеценку.
– Откуда сие? – я указал на пулемет, и на рану своего заместителя.
– Они взяли штурмом какой-то притон, – сказал доктор. – Основания были самые серьезные. Там был пулемет и еще масса полезных вещей…
Я только беспомощно развел руками. Полезные вещи – эта гора оружия и боеприпасов в углу комнаты?
– С этим всё ясно. Как продвинулись с выполнением основной задачи?
Основной задачей было выйти на связь с местным подпольем. Они готовили выступление уже давно, по косвенным сведениям организация была солидная, в основном – бывшие офицеры и профсоюзы. До того, как в Разведуправлении завелся предатель, пришла шифровка, что к активным действиям приступят после того, как будут уверены в поддержке имперских войск. Вот мы и должны были стать этой уверенностью.
После этого моего вопроса все как-то притихли. Не понравилась мне эта тишина, нехорошая она была, вязкая и тоскливая.
– Та-ак… – протянул я. А потом надавил голосом, по-командирски: – Немедленно доложить обстановку!
Стеценко зашипел с койки:
– Массовые аресты, поручик! Вот так вот, мать его. Крыса в Разведуправлении не одна была, а? Тварь такая!
– То есть как это? – снова обвожу взглядом комнату, вижу, как они прячут глаза.
– Восемь сотен арестованных. В основном – отставные офицеры, интеллигенция… Еще кое-кого похватали из рабочих активистов и так, граждан которые на виду. Мели всех, кто вызывал подозрения, – шипит тот же самый Стеценко. – Сучьи синемундирники как раз за дело взялись когда мы в кабак пришли на предмет оружия у местных уголовников уточнить… Отсюда и пулемет, и хреновина эта у меня на стене.
– И что, контакты наши они тоже замели? – это же провал, полный провал!
– Да они вообще почти всех замели! – Стеценко вскакивает, потом материться от боли и снова падает
– Лежи, подпоручик. Кто тут может адекватно обрисовать ситуацию?
– Лемешев и Перевозников из города вернуться – доложат.
Перевозников – один из добровольцев, рядовой. Вызвался с нами за компанию. Мол, Лемешев пошел и я пойду. Но это было скорее исключение, в основном ребята подобрались сознательные. Не считая Стеценки, конечно.
Здесь нас было восемь человек, еще шестеро квартировали в пригороде, на мельнице. Хозяин, мельник, был человеком надежным, и предложил взять наших ребят к себе в качестве поденных рабочих. Такая легенда не вызывала подозрений – многие батраки ночевали и столовались прямо на рабочем месте.
Командовал той группой Вишневецкий. Ему-то я доверял как самому себе, он парень что надо.
Мне налили чаю, подсунули ломоть черного хлеба с куском сала, и некоторое время я был занят. Проголодался до такой степени, что почти не думал о кошмаре на Хлебном рынке.
– Там в сидоре возьмите еще… И в карманах! – промычал я с набитым ртом.
Фишер кинулся выполнять, и на свет Божий появились револьверы, боеприпасы и деньги.
– Господин поручик-то зря времени не терял! – хмыкнул вахмистр Перец. – А на нас ругаться изволил…
Я отмахнулся, и принялся за второй ломоть хлеба.
В дверь заглянул давешний дедушка.
– Кажется, ваши товарищи возвращаются… – проговорил он.
Демьяница вызвался проверить, нет ли за ними хвоста, и вышел вместе с нашим хозяином. Он вообще – ретивый такой, этот Демьяница. Говорят пятиреченцы все – служаки и трудоголики. Но в данной ситуации это только плюс. "Синие" не дремлют!
Через несколько минут явились взмыленные Лемешев с Перевозниковым. У них разве что языки на плечи не свисали.
– Садитесь, мужики. Передохните, а потом изложите как есть, – Перец изобразил гостеприимный жест.
Бойцы дождались утвердительного кивка от меня и прошли в помещение. Перевозников выпил, кажется, ведро воды, а Лемешев хлопнул грамм пятьдесят спирта и занюхал рукавом.
– В общем, нужно брать ипподром, – вдруг выпалил он. – Или сваливать отсюда нахрен.
Вообще-то для Лемешева это было несвойственно – такие резкие высказывания при старших по званию. Парень он был дисциплинированный, ответственный. Поэтому я постарался сразу вникнуть в суть дела.
Оказалось, на бывший городской ипподром поместили всех арестованных в последние дни. И членов имперского подполья, и случайных людей, всего около двух тысяч человек, если верить подслушанному Перевозниковым в кабаке разговору двух "синих". Условия содержания были адскими – антисанитария, какая-то баланда вместо завтрака, обеда и ужина и вода – из кранов в туалетах ипподрома.
Некоторые из арестованных находились там уже более трех суток, поэтому стоило поторопиться, если мы вообще собирались что-то предпринимать.