Поруганная честь
Шрифт:
У него хватило наглости ответить ей хмурой усмешкой.
— Я знаю; Значит, смогу в эту ночь для разнообразия выспаться. — После этих слов он повернулся к ней спиной, и через несколько минут ровное дыхание сказало ей; что он уже спит.
Когда Меган проснулась на следующее утро, Блейка в хижине уже не было. Несколько минут она лежала, пытаясь решить, стоит ли ей утруждать свои больные мышцы, вставать с постели и одеваться. Мысль о том, что она наденет на себя ту же самую рваную и грязную одежду, вовсе ее не привлекала, но бегать в рубашке Блейка ей тоже не улыбалось.
— Полжизни отдала бы за смену белья и запасное
Тут Меган показалось, что снаружи раздается какой-то странный царапающий звук. Она прислушалась, но не смогла понять его происхождение. В конце концов любопытство одержало верх. Осторожно, преодолевая боль и охая совсем не женственно, она слезла с кровати и доковыляла до бокового окна. Звуки доносились откуда-то из-за хижины. Теперь они слышались более отчетливо, но все-таки было непонятно, что там происходит. Вытащив несколько оставшихся осколков из разбитого окна, она высунулась, стараясь не опираться на больную лодыжку и не задеть плечом рамы.
И тут же пожалела о такой настойчивости, разглядев как следует причину надоедливого шума. Блейк, раздевшись до пояса, с остервенением копал могилу для четверых бандитов, убитых в перестрелке. Несмотря на ранний час и прохладный воздух, по голой спине тек ручейками пот, уже успев намочить пояс штанов. Когда он повернулся и выбросил из ямы полную лопату земли, Меган мельком увидела его лицо. Оно было мрачным и суровым, челюсти сжаты так крепко, что губы превратились в тонкую полоску, ноздри раздувались, а глаза стали синими щелками. Ясно было, что работа эта не доставляет ему радости.
Меган тихо убралась от окна. В голове кружились противоречивые мысли. Блейк связался с этими людьми для нападения на почтовую карету, но, когда они явились к хижине, — неужели это было только позавчера? — он защитил ее от них. Конечно, он защищал при этом и себя. Он сражался с этими людьми и убил их и все же нашел время, чтобы похоронить как подобает. Почему? Неужели просто затем, чтобы как-то избавиться от трупов? Чтобы кто-нибудь не наткнулся на тела, валяющие у хижины? Или, может, натура его требует поступать как подобает? Так почему же он тут спозаранку осаживается — из необходимости и осторожности или от желания поступить по-людски?
Меган покачала головой. Неужели она так никогда и не поймет мотивов этого человека, который сначала похитил ее, а потом украл ее сердце? То он суров и даже злобен, а через минуту уже шутлив и ласков. Каков же настоящий Блейк Монтгомери, или все это свойства одного человека? Добрый он или злой, ласковый или озлобленный, мстительный ангел или бесчинствующий дьявол… или все вместе?
Одно для нее точно известно: он мужчина, в которого ей не следовало влюбляться, от которого нужно бежать. Но куда бы она ни убежала, часть ее останется с ним. Может, тело будет далеко, но сердце останется в его руках очень и очень надолго. Жаль только, что Блейк и не догадается никогда, что она любит его, а если и узнает про ее тайну, то едва ли ответит взаимностью. И его безразличие обиднее всего. Вот почему надо приложить
Когда Блейк закончил возложенное на себя дело и вернулся в хижину, Меган как-то ухитрилась соорудить завтрак. Блейка встретил восхитительный аромат свежего кофе, нежно подрумяненных булочек с корицей и превосходно поджаренной яичницы с беконом и картофелем. Он с недоверчивым изумлением воззрился на уставленный едой стол.
— Как это понять? — сухо поинтересовался он. Меган кротко улыбнулась.
— Я… хм… ну, как видишь, умею готовить, — пробормотала она.
Блейк махнул рукой в сторону стола:
— Так почему же…
— Почему я делала вид, что не умею готовить или почему я решила больше не делать вида? — спросила она.
— И то и другое.
— Прежде я лгала от обиды и злости, а еще была напугана. Я не хотела стряпать для тебя, — призналась она без всяких признаков раскаяния.
— А теперь?
Меган отвела глаза в сторону, на лице ее смещались боль и смущение.
— Вчера ты спас мне жизнь. И теперь это самое малое, что я могу сделать, чтобы показать свою признательность, — нерешительно заявила она. И увидев, что он продолжает смотреть на нее с некоторой оторопью, добавила: — Давай, садись и ешь, пока не остыло.
За столом Меган постоянно ощущала на себе его испытующий взгляд. Покончив с едой, он похвалил ее:
— Завтрак очень хороший, Меган. Спасибо.
— Не стоит благодарности. Это тебе спасибо — за то, что вчера пришел мне на помощь. Просто не понимаю, как ты сумел разыскать меня. К счастью, тебе это удалось. — Не без труда она заставила себя встретить его настойчивый взгляд.
Отчего так сверкают его глаза? От лукавства или любопытства?
— Знаешь что, Меган, — тихо произнес он, — прости, если я не слишком тебе верю. Ты прошла через боль и страх, чтобы убежать от меня, и что же, напрасно? Я сильно подозреваю, что ты похожа на вора, которого привели к судье — он сожалел лишь о том, что его поймали, но не раскаивался в содеянном.
Меган предательски покраснела, но тем не менее стала пылко переубеждать его:
— Я серьезно говорю, Блейк. Если бы не ты, я и сейчас сидела бы на том уступе. Или уже упала бы вниз и разбилась. Как же мне не испытывать благодарности за то, что удалось избежать такой участи?
— ах, понимаю, — усмехнулся он. — Меньшее двух зол. Жизнь предпочтительнее смерти, даже если и это означает, что ты вновь вернулась в мои злые когти, верно?
— Что-то в этом роде, — надменно призналась она.
— А теперь, когда ты раскрыла свое истинное кулинарное мастерство, буду ли я и впредь вознаграждаться приличными кушаньями? — продолжал он наседать на нее. — В конце концов, твоя жизнь стоит дороже одного не подгоревшего завтрака.
— Долг платежом красен, Блейк. С этого времени стряпней займусь я сама. — Она нахмурилась. Не слишком-то он с ней любезен, а ведь она искренне старается отблагодарить его за все, что ему довелось из-за нее перенести.
— Приличной съедобной стряпней?
— Да! — прошипела она. — А теперь довольно! Боже мой, я уже жалею, что вообще заговорила об этом. Клянусь, ты самый несносный человек из всех, кого когда-либо сотворил Господь. Неужели тебе неизвестно, что дареному коню в зубы не смотрят?