Порванные нити

Уайт Полли

Долгое время квартира пустовала. На стенах были обои с грязными следами от мебели. В углу в одной из комнат я наткнулась на детские каракули и отметки о росте на одном из косяков.

Остановившись на секунду, я улыбнулась собственным детским воспоминаниям – каждый год бабушка сама ставила меня к дверному косяку и по линейке отмеряла заветные сантиметры.

– Две кладовки, вы говорите? – услышала я вопрос Александра.

– Да, одна возле кухни, там часто делают встроенную гардеробную,

раз она выходит в коридор. Это очень удобно, – зачастила женщина в тяжелом кардигане и очках в яркой оправе. – А вторая кладовка рядом с ванной. Ее обычно сносят, чтобы расширить комнату. Видите?

– Тань, что скажешь? – услышала я вопрос, ответ на который я все еще не придумала.

– Про кладовку? – В своих глазах я выглядела жалко.

– Про квартиру, – тепло улыбнулся он.

– А тебе нравится? – Я решила юлить до последнего.

– В целом, да. Можно, конечно, еще что-нибудь посмотреть. Тебе-то как?

– Ты прав, нужно посмотреть все. – Я постаралась раньше времени не обнадеживать Александра.

– Тогда я договорюсь о показе в конце недели и продолжим, – дежурно улыбнулась риелтор.

Я смущенно отвернулась, притворилась, что очень заинтересована видом из окна. Александр же со знанием дела принялся простукивать трубы и что-то спрашивать про капитальный ремонт дома. Со стороны все выглядело более чем благопристойно. Мы напоминали счастливую семью в поисках гнезда. Но в голове у меня была полная сумятица.

– Ты так и не ответила на мой вопрос, – уже на улице произнес мужчина.

– Про квартиру? Она хорошая, – произнесла я, подозревая неладное.

– Хочешь ли ты жить вместе?

– Я думаю над этим. Не хочу унижать нас обоих скоропалительными решениями.

– А что тебя не устраивает? – непонимающе спросил он.

– Меня устраивает все, кроме того, что ты сейчас на меня давишь. Я хочу сама разобраться с этим. Решаться жить вместе нужно по обоюдному желанию, а не из боязни обидеть партнера. – Я перевела дыхание.

– О, – неопределенно выдал Александр. – Так, да? Я услышал тебя. – По тому, как он поспешно зашагал к своей машине, я поняла, что задела его. – Звони, как что-то решишь!

Моя неизбывная боль в отношениях – разрушение границ между любовниками. Это происходит постепенно, не так грандиозно, как при выборе места жительства, но всегда с порчей настроения друг другу.

Думать, что делать с Александром, я не желала, тем более что и виноватой себя не чувствовала. Меня ждала встреча с Кирей, поэтому я поспешила в прокуратуру, надеясь перехватить его в обеденный перерыв. От личных переживаний силы быстро покидали меня. Другое дело – работа! Поиски решений для собственных клиентов неизменно будили во мне азарт и давали силы.

В здании прокуратуры с годами, что я там

больше не работала, менялись только правила безопасности. Пропускной пункт теперь выглядел отдельным зданием с устрашающими охранниками в бронежилетах. Пройти внутрь мне удалось только после потрошения сумочки и краткого пересказа собственной биографии.

Владимир Сергеевич был в гражданском, загорелый и еще не успевший устать от рабочей круговерти. Его кабинет все так же находился на третьем этаже и был меньше, чем этого ожидаешь от большого начальника.

– Тань, ты каким ветром к нам? – Киря развел руки в приветственном жесте.

– Да вот, хотела узнать кое-что по твоему прошлому делу.

– Это какому? Давай, может, вспомню. – Мужчина с готовностью оперся локтями о свой стол.

– Дело Сергея Минца. Его брат попросил помочь найти вдову Анну. В архиве я нашла отказ, подписанный тобой, в возбуждении дела. Помнишь такое? – Я решила пока не задавать свой главный вопрос.

– Конечно, помню, это одно из моих первых дел, – ответил мой старший товарищ, – тебя что-то конкретное интересует?

– Скажем так, все, что осталось за пределами официального отчета. Вот, например, Анна, она какой тебе запомнилась? – Киря умел видеть людей с неожиданной стороны.

– Молодая девчонка, совсем худенькая была. Плакала очень, в ногах у матери этого отморозка валялась.

– Зинаиды Павловны? – Мужчина согласно закивал.

– Много она мне крови выпила, конечно. Одних жалоб на меня несколько штук написала.

– А друзья Сергея? Ты, кстати, его самого знал? – Я достала из сумки свои записи.

– Мы все его знали, – невесело усмехнулся он, – просто никак поймать за руку не могли. А друзья у него, считай, почти все участники его банды. Двоих, за год до того как сам Минц преставился, убили, а потом и остальных прибрали. Кокшарова, если не путаю, – Киря рассеянно постучал пальцами по столу, – мы все-таки за что-то закрыли. Матренин остался только.

– Ты так уверенно это говоришь, ты знаешь, где он? – удивилась я.

– И ты знаешь, – теперь настала очередь удивляться Кире, – он глава Восточной управы Тарасова.

– Это как? – Столь головокружительную карьеру от участника банды до госчиновника я видела только в кино.

– Ну, он же не простой юноша был, ты что! Сын бывшего главы парткома. Не бедствовал никогда. Его папа сыновьи шалости и прикрывал. А потом вот с карьерой помог. С нужными людьми свел.

– Ты поэтому дело не возбудил? На тебя надавили? – В этот момент я отчаянно жалела, что не родилась немой.

За какую-то секунду милый Киря стал Кирьяновым Владимиром Сергеевичем, подполковником полиции. Даже голос его изменился, утратив прежнюю теплоту: