Порядочная женщина

Фаулер Тереза Энн

«Я не запл'aчу».

Из-за занавесок скользнули лучи солнца, однако в комнате было холодно, а домашнего платья поблизости не наблюдалось. Что же ей делать? И где Мэри?

«Я хочу домой».

То, что Уильям совершил с ней ночью, он будет повторять в любое время, когда ему захочется.

«Ну, вот и все».

И единственная причина, по которой она это терпит, – деньги.

Значит, она – своего рода продажная женщина. Или нет?

Нет, конечно, нет. Альва сказала себе вслух:

– Это неправда. Я делаю это не только ради денег.

И для него я не только развлечение. Я буду смотреть за домом, я буду вынашивать его детей. Я стану самой прекрасной хозяйкой в мире. Он меня обожает – разве его поступки говорят не об этом?

Она встала, разожгла огонь в камине и умылась над фарфоровым тазом. Мэри пришла помочь ей с утренним туалетом, и Альва ей ничего не сказала. Не могла взглянуть ей в глаза, даже когда Мэри заметила, расчесывая ее локоны:

– Мама говорит, ваши волосы – настоящее богатство.

Мэри собрала пряди в замысловатый узел, заколола его и закрепила над левым ухом серебряный гребень с бисером – подарок Консуэло.

– Ну вот, все готово, – заявила служанка. Отражение в зеркале подтвердило ее слова. – Какое сегодня выберете платье?

– Желтое… Нет, зеленое. Нет… – Альва спрятала лицо в ладонях. – Я не знаю.

– Зеленое. Цвет радости.

– Да. Хорошо. – Альва отняла руки от лица и постаралась улыбнуться. – Цвет радости. Именно то, что мне нужно.

За завтраком в ресторане на первом этаже Уильям был бодр и весел. Альва старалась ему подыгрывать, хотя никак не осмеливалась смотреть в его глаза. Он тоже, кажется, ее стеснялся. Пока она наслаждалась колбасками, яйцами бенедикт и тостом с джемом, они говорили о повозках и о том, не хочет ли она иметь свою собственную. Уильям сообщил ей, какие лошади в фаворитах на сегодняшних скачках. Сказал, что хочет купить ей новую шляпку. Ей ведь нужна новая шляпка? И несколько платьев? Он заметил, что она обходится малым. Может быть, новый зонтик? Альва смотрела на мужа, не произнося ни слова, пытаясь увязать происходящее с событиями ночи.

По всей видимости, как показали прошедшая ночь и сегодняшнее утро, Уильям – самый настоящий джентльмен, мужчина, который не обременяет свою жену непонятными просьбами, человек с безупречными манерами. А она – доска. Хвала небесам, они вели себя именно так, как положено.

И Альва ответила:

– Благодарю вас, это было бы чудесно.

Набравшись уверенности, Уильям повторял то, что сделал в первую брачную ночь, еще двенадцать ночей подряд. Прервался он, лишь когда Альва сообщила Мэри, что у нее начались месячные. В ту ночь Мэри осталась ждать за дверью спальни. Лежа в кровати, Альва услышала, как она говорит Уильяму:

– Миссис нездоровится. На этой неделе, – добавила девушка и больше не сказала ни слова.

Альва почувствовала невероятное облегчение, хотя и сомневалась, что это правильно. Уильям ведь просто выполняет свой долг. А ее долг – хотеть того же, что и он, – поскорее произвести на свет наследника. А чтобы наследник появился, нужно проводить ночи с мужем. Поэтому

она должна этого хотеть. Только вот не хочет.

«Ты не должна подавать виду, будто тебе нравится то, что он делает».

Ха! Если бы на это был хоть какой-то шанс.

Как же все непонятно.

Наверное, она как-то неправильно ко всему относится.

Вернувшись домой после четырех недель, проведенных в пригороде, на ипподроме, играх в конное поло, в театре; недель, заполненных ужинами в ресторанах с многочисленными новыми знакомыми, вечеров, во время которых оживленные беседы скрывали обреченное ожидание того, что случится ближе к ночи, Альва заперлась в своей новой полосатой спальне и целый день лежала в постели, благодаря судьбу, что не видит никого, кроме Мэри.

На второй день после приезда она надела новую шляпку и в своем новом экипаже отправилась к сестрам, которые теперь жили в светлом и просторном доме, где у каждой имелась своя комната, а в кладовой никогда не заканчивалась еда. И все, что для этого требовалось, – вести жизнь замужней дамы, жизнь, к которой она так стремилась, которая дала ей все удобства и привилегии. Да, за них приходится платить не самую приятную цену, однако такова природа брака, и она должна всегда об этом помнить.

– Папа не спит? – спросила Альва у сестер, застав их за обедом.

Через высокие окна, выходившие на улицу, в комнату лился свет. На столе – новые тарелки из фарфора цвета слоновой кости с нежной цветочной росписью по ободку – то, что нужно для весны.

Дженни покачала головой:

– Нет, но, кажется, ему стало легче. Доктор прописал ему морфин.

– Значит, все хорошо, – заметила Альва, хотя все понимали, что слово «хорошо» в данном случае приобрело совсем другое значение. – Едем со мной, к отцу я зайду после. Надо немного развеяться. Заглянем к миссис Бьюкенен.

– Кто это? – поинтересовалась Джулия.

– Портниха. Я хочу сделать вам подарок.

– К чему нам новые платья? – усомнилась Армида. – Лучше расскажи, как прошел медовый месяц. На скачках было интересно?

– За себя говори, – возразила Джулия. – Я люблю все новое.

– А ты, Дженни? – обратилась Альва к третьей сестре.

– Да это лучше, чем Рождество!

Они с Джулией пошли за пелеринами.

Когда они собирались выходить, вниз спустилась Лулу.

– Наша миссис Вандербильт! Вы даже выглядите иначе!

– И это только начало! Мы отправляемся туда, где превращают в настоящих светских дам!

– Моя Мэри обо мне совершенно забыла, – пожаловалась Лулу. – Прислала всего одну открытку, дочка называется. Я надеюсь, от своих обязанностей она так не отлынивает.

– Отлынивает? Напротив – прекрасно со всем справляется. Я без нее как без рук. Просто у нас было слишком много дел. Вы увидитесь с ней в воскресенье. Как папа?

Лулу устремила взгляд вверх.

– Совсем не ест и все время хочет спать. Вы могли бы побыть у него немного.