Порядок в танковых войсках? Куда пропали танки Сталина

Уланов Андрей Андреевич

Как видно из этого примера, даже при полном отсутствии у противника противотанковых средств, из-за особенностей местности танковая рота не выполнила задачу и потеряла два танка.

Вообще, именно невозможность для танков к северу от Ладоги оперировать вне дорог стала причиной того, что значительная часть потерь приходилась на мины. Начальник АБТВ 9-й армии полковник Таранов писал в своем отчете: «Танки, действовавшие по дороге, обычно несли поражения от мин, расставленных противником…»

Да и без противника потери были приличные. Так из прибывших в Кемь полусотни танков Т-37/38 79-го отдельного танкового батальона, после более чем 200-километрового марша к фронту, занявшего почти две недели, в бой сразу удалось бросить только сводную роту в составе 11 машин. Остальные либо отстали в дороге, либо вообще сломались.

Впрочем, болота и мины были далеко не самой болезненной проблемой танкистов. Куда неприятнее было взаимодействие с пехотой, точнее — отсутствие такового. Так, 8 декабря 1939 г. при атаке Вяйсянен танки 40-й танковой бригады двинулись вперед, а пехота 123-й стрелковой дивизии с громким криком «ура!» осталась наглухо лежать на исходных позициях и наотрез отказалась подниматься в атаку, что вызвало

запрос командира танкового батальона начальнику политотдела дивизии: «Неужели у нас вся пехота такая трусливая?»

Справедливости ради следует отметить, что у подобного поведения пехотинцев имелись некие «логические обоснования»: полагая, что вся мощь огня противника сосредоточивается на атакующих танках, пехотинцы считали, что гораздо безопаснее будет двигаться в атаку на почтительном расстоянии от танков. Соответственно обороняющиеся отсекали пехоту от танков и наносили тяжелые потери и оставшимся без пехотного прикрытия боевым машинам, и лишенной поддержки танков пехоте. 19 декабря 1939 г. два батальона 20-й танковой бригады, «прижавшись» к разрывам снарядов своей артиллерии, прорвались в глубину финского укрепрайона у Сумма-Хоттинен на три километра, фактически прорвав тем самым главную полосу обороны «линии Маннергейма». Однако пехота 138-й стрелковой дивизии не оказала поддержки наступающим танкам, в панике отступив под минометным обстрелом финских войск. С наступлением темноты танковые батальоны вынуждены были отойти на исходные позиции, потеряв за день боя 29 танков Т-28.

Танковые батальоны стрелковых дивизий, которые теоретически как раз и должны были стать «бронированной подпоркой» пехоты, были оснащены и подготовлены заметно хуже своих товарищей в танковых бригадах и корпусах. Вдобавок почти сразу выяснилось, что пехотные командиры вообще не очень-то хорошо понимают, что именно делать со «своими» танками. «Предприимчивые» командиры настойчиво искали новые методы применения своих танковых батальонов в соответствии с собственными воззрениями на боевые возможности танков — и находили «нетривиальные» решения, такие, как возложение на танковые батальоны задач охраны штаба, службы делегатов связи и даже подвоза дров и охраны бани…

После войны из этого были сделаны соответствующие выводы:

«…СИНИЦЫН (полковой комиссар, военком АБТВ фронта). Товарищи, считаю своим долгом на Главном Военном Совете поставить несколько вопросов об использовании автобронетанковых войск в связи с событиями в Западной Украине и борьбой против белофиннов.

Выступающие товарищи совершенно правильно ставили вопрос о плохом взаимодействии танков с пехотой. Я, будучи давно в танковых войсках, с пехотой на обстоятельных учениях ни разу как следует не взаимодействовал. Если мы хотим действительно хорошо слаженного взаимодействия танков с пехотой, то, по-моему, надо органически ввести в состав стрелкового корпуса танковую бригаду и заставить командира стрелкового корпуса учить пехоту и танки взаимодействию, и это безусловно даст эффект.

Я считаю, что танковые батальоны стрелковых дивизий в составе пятнадцати Т-26 и нескольких Т-38 себя не оправдали, ибо отсутствие базы ремонта, конкретного руководства этими батальонами со стороны общевойсковых начальников, как правило, приводило их к не боеспособности. Лишнее распыление танков без хорошего управления ими конкретных результатов не дает. Танковые батальоны в стрелковых дивизиях надо упразднить» [259] .

259

Стенограмма совещания при ЦК ВКП(б) начальствующего состава по сбору опыта боевых действий против Финляндии 14–17 апреля 1940 г. Цит. но: Свирин М. Н.Танковая мощь СССР. М.: Яуза-Эксмо, 2009, с. 255; Зимняя война 1939–1940. Книга вторая. И. В. Сталин и финская кампания (Стенограмма совещания при ЦК ВКП(б)). М.: Наука, 1998, с. 34–35.

«ПАВЛОВ (командарм 2-го ранга, начальник АБТУ Красной Армии).

Несчастная участь постигла нас в РККА — и во время любой войны постигнет — наши дивизионные танки. Вы извините меня за резкость, но я должен прямо сказать: все то, о чем заявляли, что танки надо для того, чтобы учить взаимодействию, сегодня это оказалось блефом, никакому взаимодействию не учили. Больше 7 тыс. разбросано танков по дивизиям и никакой роли они не сыграли [260] . Они были беспомощными. Батальоны стрелковой дивизии, спаренные танки Т-37 с Т-26 — организация куцая, маломощные танки Т-37 не способны ходить по мало-мальской грязи. Эти батальоны, входящие в стрелковые дивизии, никакого эффекта не дали. И пусть скажут, пусть меня поправят, если я неправильно скажу, что они чаще всего были обращены на охрану штабов полков и дивизий» [261] .

260

Имеется в виду — всего в РККА. На финском фронте «дивизионные» танки составляли примерно треть от общей численности задействованных танков.

261

Стенограмма совещания при ЦК ВКП(б) начальствующего состава по сбору опыта боевых действий против Финляндии 14–17 апреля 1940 г. Цит. по: Зимняя война 1939–1940. Книга вторая. И. В. Сталин и финская кампания (Стенограмма совещания при ЦК ВКП(б)). М.: Наука, 1998, с. 269.

Стоит отметить, что среди командиров РККА нашлись и те, кто сумел распорядиться «дивизионными» танками более грамотно. В частности, к северу от перешейка, где у финнов практически не было противотанковых орудий, даже Т-37 могли «цементировать» оборону стрелковых частей.

«Наиболее удачным применение танков в период с 30.11.39 по 27.12.39 (на фронте 163 стрелковой дивизии) надо признать использование их в районе Суомуссалми, когда танки двигаясь по льду озера, являясь как бы подвижной броневой огневой точкой, отбивали атаки противника,

предпринимаемые им против наших стрелковых частей. Танки будучи защищенными от воздействия ружейно-пулеметного огня, а ПТО у противника не было, они появлялись всюду, где противник проявлял активность в наступлении» [262] .

262

Цитата из доклада начальника АБТВ 9-й Армии.

При этом все танковое «могущество» 163-й стрелковой дивизии к началу войны состояло из 14 Т-37 и пяти бронемашин.

Однако эти удачные эпизоды были скорее исключением, чем правилом. В итоге после финской войны танковые батальоны стрелковых дивизий были упразднены, а их техника и личный состав обращены на формирование мехкорпусов. Там они, как правило, оказывались в мотострелковых дивизиях — с соответствующими результатами для боеспособности последних в июне 1941-го.

Но вернемся к 39-му и проблеме номер два — разведке. Или, правильнее будет сказать к ее отсутствию. Как бы ни дико это звучало для некоторых читателей, но в декабре 1939-го, наступая вглубь Финляндии, советские командиры вовсе не предполагали столкнуться с линией долговременной обороны, что вызвало бурное выяснение отношений между начальником разведуправления Генштаба и строевыми командирами на совещании по итогам войны: почему специально подготовленные сборники развединформации не изучаются и не используются, ДОТы «линии Маннергейма» частям РККА пришлось «находить» в бою. Например, наличие мощных ДОТов укрепрайона Сумма — Хоттинен с хорошо организованной системой огня было вскрыто атакой двух танковых рот, в то время как командование 138-й стрелковой дивизии, как уже указывалось, докладывало в штаб корпуса, что «впереди никакого укрепрайона нет, противник оставил Хоттинен и бежит».

В итоге вместо красивого «вхождения в чистый прорыв» и «преследования отступающего противника» советским танкистам пришлось заняться «прогрызанием» полосы долговременной обороны. Занятие, мягко говоря, не самое оптимальное для частей с легкими танками противопульного бронирования. Впрочем, даже броня средних Т-28 не была серьезным препятствием для 37-мм финских «Бофорсов».

И вот здесь-то в полной мере проявили себя грабли номер один. Танки могли прорвать полосы «колючки», могли разбить снарядами надолбы или валуны и уйти в глубь финской обороны. Но если их успех не закреплялся стрелковыми частями, то вариантов дальнейших действий у них было только два, и оба плохие. Либо возвращаться назад и пытаться увлечь пехоту за собой, либо продолжать в одиночку воевать в глубине боевых порядков противника. Для надежного затыкания всех «дыр» вскоре перестало хватать даже весьма многочисленных танковых войск ЛВО, и уже в декабре 1939-го командованию РККА пришлось заняться «надергиванием» из невоюющих округов танковых частей для усиления стрелковых и кавалерийских дивизий на финском фронте — так, 29-я танковая бригада была переброшена на Карельский перешеек из Бреста, 62-й и 63-й танковые полки прибыли из Киевского военного округа, 18-й отдельный танковый батальон — из Харьковского военного округа. К февральскому общему наступлению из Белоруссии был переброшен на Карельский перешеек даже отдельный дивизион бронепоездов. А для действий в Северной Карелии из частей КОВО начали срочно изымать все более-менее боеспособные плавающие танки и наспех сформировали из них два отдельных танковых батальона (79-й и 365-й), которые спешно уехали в 9-ю армию и прибыли туда уже в середине декабря.

К концу декабря советскому командованию стало ясно, что «блицкриг» вышел комом. Поредевшие танковые бригады отвели с передовой для отдыха, пополнения и, главное, отработки взаимодействия с другими частями РККА — пехотой, артиллерией, саперами…

Затишью на фронте помогла и природа — именно в январе морозы достигали отметки в минус 40 °C.

К активным действиям танкисты РККА вновь перешли только в феврале — и по сравнению с прошлым годом стиль этих действий радикально изменился. Теперь танки действовали против финских укреплений в составе штурмовых групп: три пушечных танка, два огнеметных, взвод саперов, до роты пехоты и одно-два орудия. Соответственно и результаты их действий тоже в корне отличались от бесплодных атак декабря 39-го, хотя и не везде. Например, проведенный 9 февраля штурм высоты «Груша» выглядел следующим образом: танкисты [263] вместе с пехотой 679-го полка вышли к надолбам немного правее прохода у восточного ската 38,2, где попали под огонь финнов с высоты. Наученная горьким опытом пехота немедленно залегла перед надолбами. Танки проскочили через проход в надолбах и продвинулись примерно на 100–150 метров к южному склону, ведя огонь из пушек по обнаруженным огневым точкам. Но без поддержки пехоты танкисты был бессильны изменить ситуацию. А поднять в атаку пехотинцев не смогло даже личное вмешательство командира танковой бригады: ни угрозы, ни увещевания не оказывали никакого эффекта. Тем временем финские противотанковые пушки и подключившиеся к ним пехотинцы с «коктейлями Молотова», начали методично уничтожать оставшиеся в одиночестве танки. Первый из них был сожжен еще до того, как миновал проход в надолбах, еще три вскоре горели у подножия высоты. Всего же финны сожгли восемь БТ и один огнеметный танк БХМ-3. Танк командира 1-й роты получил прямое попадание в башню, был тяжело ранен башенный стрелок и пробит радиатор. Однако механик-водитель смог вывести танк из боя и отвел его к медпункту для оказания помощи раненому. Танк военкома роты Калинина был сожжен противником, при этом был тяжело ранен механик-водитель. Тем не менее Калинин со стрелком смогли вытащить раненого из горящего танка и доволочь его до ближайшей воронки. Идти далее они не могли, поскольку финны вели ожесточенный огонь. Лишь когда стемнело, танкисты выбрались из воронки и смогли добраться до расположения бригады. Из экипажей участвовавших в бою танков погибли трое, двое были ранены, а судьба еще 18 человек осталась неизвестной.

263

В атаке участвовали танки 1-го отдельного танкового батальона и химические (огнеметные) танки роты боевого обеспечения 1-й легкотанковой бригады.