Пощадить – погубить, или игры мужскими судьбами
Шрифт:
– Ты что-то принял?
– Я ширнулся.
– В смысле?
– Укололся. Что тут непонятного? Герычем.
– Что это такое?
– Ты что, никогда не слышала про героин?
– Про героин слышала, а про герыч нет, – подозрительно посмотрела я на Дениса.
– Герыч можно нюхать, курить, жевать, – принялся объяснять он. – Я иногда балуюсь, вдыхая его через нос. Мне кажется, что это наиболее безопасно. Было дело, когда я его курил – сжигал порошок на кусочке фольги и вдыхал дым через свёрнутую бумажку. Знаешь, но всё это со временем становится малоэффективным. Товар дорогостоящий, а смысла нет. Проще ширнуться. Разница сразу чувствуется. Что, собственно, я сегодня и сделал
– Знаешь, я вот смотрю на тебя и думаю, почему, когда у человека существует возможность беззаботно и счастливо жить, он начинает искать сомнительных удовольствий?! Наверное, это от того, что всё уже есть и не к чему больше стремиться. Я так поняла, что ты и не работаешь нигде. Отец сказал, что ты в бизнесе ему помогаешь, но глядя на тебя, сразу видно, что помощник ты никудышный. Тебя в бизнес пусти, ты его развалишь. Работа у тебя одна: жизнь прожигать, чем, собственно, ты и занимаешься.
– Ты мне мораль, что ли, решила прочитать?
– Нет. Просто изложила тебе те мысли, которые первыми пришли в голову.
– Батя спит?
– Спит.
– В общем, слушай, если хочешь, чтобы я в вашу жизнь особо не лез, отца против тебя не настраивал и на ухо ему не шептал, что ты нашему садовнику свой передок подставляешь, то, сразу по прилёту в Москву, ты мне выдаёшь нотариальную доверенность. В ней ты напишешь, что тебе и твоему непонятно кем зачатому ублюдку ничего от моего отца не нужно и вы оба ни на что не претендуете. А также укажешь, что мой отец к этому ребёнку никакого отношения не имеет. Поэтому прежде чем рожать, сто раз подумай. Ты с отца ничего не поимеешь. У меня есть справка о его хронической импотенции, и даже если ты что-то захочешь предъявить, твоему ребёнку придётся пройти тест на ДНК. Лучше сделай аборт и не грузи нашу спокойную размеренную жизнь своими пелёнками и подгузниками.
– Тебе только это от меня нужно или что-то ещё?
– Ну и не забывай, что ты не сможешь гулять от моего отца. Если он хоть в чём-то тебя заподозрит, то сразу наймёт частного детектива. Выкинет с жутким позором с голой жопой на улицу. Даже если батя не заметит, я тебя сам сдам. Пойдёшь прочь, ветром гонимая. Поэтому единственный человек, с которым ты можешь трахаться и быть незамеченной, – это я.
– Что ещё?
– А то, что если батя, не дай бог, поймает меня на наркоте, то ты должна меня отмазать и всегда при любых наших разборках быть на моей стороне.
Денис выдержал паузу и вновь заговорил:
– Однажды у меня была ломка. Страшная штука. Боль во всех суставах. Это похоже на то, будто тебе кто-то с особой жестокостью выкручивает конечности… Мышцы дико ноют. Ничего делать не можешь – ни спать, ни есть, ни пить… Организм истощается жутко. Тогда я очень сильно сбросил вес. Я был настолько раздражительным, что просто кошмар. Меня раздражали люди, свет, любые звуки. Руки и ноги перестали слушаться. Если вставал, то сразу натыкался на что-нибудь. Пережить ломку без лекарств крайне трудно. Желание уколоться настолько сильно, что ты не способен думать ни о чём другом. Я кололся месяца три. Срок небольшой. Батя вовремя меня поймал и заставил лечиться. Это сработало. Правда, потом началась такая депрессия, что просто не
– А отец твой сказал, что ты только на кокаине сидишь.
– В основном на нём. Я люблю его нюхать. Нюхаешь, забываешься. Чтобы батя сильно не орал, часто говорю ему, что наркотики это плохо, тогда он успокаивается. Он боится, что я медленно и верно себя убиваю.
– Правильно боится. При таких темпах тебе скоро и беспорядочная половая жизнь не поможет. Скоро она будет тебе не нужна.
– Не каркай. С этим пока проблем нет.
– Ты правильно употребил слово «пока».
– В общем, я всё это к тому говорю, что если батя на наркотиках меня поймает, то ты должна меня отмазать.
– Что ещё? Всё?
– Ну если я что-то ещё надумаю, то обязательно тебе скажу.
– Ты говори, не стесняйся, – с вызовом произнесла я.
Денис расстегнул рубашку и лёг на песок.
– Что-то мне нехорошо. Наверное, я перебрал. Спиртное, героин… Намешал много всего. Меня реально колбасит. Как ты думаешь, я не сдохну?
– Нет, что ты. Такие своей смертью не умирают, – попыталась я пошутить, но, поняв, что Денису на самом деле плохо, напряглась и сразу стала серьёзной.
– Может быть, тебе ещё уколоться? – Я посмотрела на скорчившегося Дениса и порылась у него в карманах. – Есть чем?
– Алина, мне совсем плохо. Мотор отказывает. Может, «скорую»?
– Давай я лучше тебя уколю. Я уверена, что тебе полегчает.
Я говорила, а сама думала только о том, что почти все наркоманы умирают от передоза. Достав из кармана Дениса инсулиновый шприц и ампулу, я набрала в шприц жидкость, специально сделав так, чтобы в нём было побольше воздуха, и протянула Денису:
– Коли. Сейчас тебе будет классно. Давай, вот увидишь, сразу полегчает.
– Там воздух…
– Да нет там никакого воздуха. Всё нормально.
Наркоманы взяли моду колоться инсулинками – они якобы маленькие и удобные. А ведь инсулиновый шприц предназначен для введения под кожу, но не для внутривенных уколов. Денис взял шприц из моих рук и стал вводить раствор. Проходя через тонкую иглу, раствор вспенился. Денис забился в судорогах, пробормотал, чтобы я вызвала «скорую» и… умер. Пузырьки воздуха вызвали мгновенную смерть.
Я смотрела на мёртвого Дениса и думала, что он сам, совершенно сознательно, встал на дорогу смерти. Наркоманы люди особенные. Они не могут контролировать свои эмоции. Слишком быстрая смена настроения и повышенная возбудимость. Частые галлюцинации, бред, а иногда даже и эпилептические припадки. От многолетнего употребления кокаина начинается самое кошмарное – глубокое слабоумие. Очень страшная штука. Нервная система вообще отказывается выполнять свои функции.
Больше этот парень не представлял для меня опасности…
– Извини, но ты первый встал на моём пути, – произнесла я с глазами, полными слёз. – Я не люблю, когда подобные типы мешаются у меня под ногами…
ГЛАВА 20
– Алина, беда, у меня сын умер!
Я протёрла заспанные глаза.
– Как умер?
– Передозировка. – Лицо Игоря было чудовищно белым. – Как же я не уберёг парня.
– Ты же говорил, что он у тебя только кокаином балуется.