Пощады не будет никому
Шрифт:
— Вижу, — Михарский брезгливо обошел влажное пятно на бетонном полу и бросил в него окурок. Тот зашипел и погас.
— Мразь.
Машину подогнали к самому выходу из бомбоубежища, открыли багажник. И даже если бы кто-то случайно увидел происходящее, то наверняка подумал бы, что грузят какой-то тюк с чем-нибудь несъедобным, возможно, с грязным тряпьем, которое предстоит везти в прачечную. Рафика вкинули в багажник и тут же опустили крышку.
Две машины тут же выехали со двора. Город кончился быстро, Балашиха все-таки
— Давай по проселку, — Чекан небрежно махнул рукой, указывая вправо на столб с отметкой «27».
— А что такое двадцать семь? — поинтересовался Борис.
— Лесничий квартал, — ответил Михара, потому что Чекан промолчал. — Ты, наверное, браток, на лесоповале никогда не работал, если не знаешь, что эти простые цифры значат?
— Бог миловал.
— От тюрьмы и от сумы не зарекайся, — тихо произнес Михара и положил ладонь на плечо Чекану. — Смотри, далеко ехать не стоит, вон красивые елки стоят, подарок к Новому году повесим.
— Да уж, — хохотнул Чекан.
Он теперь испытывал радостное возбуждение, хотя знал, что потом придет разочарование, настроение вновь сделается мрачным, ведь общак так и не найден.
— Стой, — крикнул Чекан, понимая, что еще немного, и машина может завязнуть в снегу.
— Да уж, дальше пешком лучше.
Бандиты высыпали из машины, Чекан с Михарой осмотрелись. Вор вытряхнул папиросу из пачки, постучал мундштуком по ногтю большого пальца, раскурил. Вокруг был чистый, нетронутый снег, лишь санная колея уходила в сторону по лесной дороге.
— Ну что?
— Тяните его к елке.
— Может, развязать, пусть сам идет?
— Я тебе развяжу! — прикрикнул Михара. — Он уже свое отходил, отбегался, отпрыгался.
Рафика поволокли по глубокому снегу, Михара и Чекан шли следом. Один из бандитов, который прокладывал путь, оглянулся, остановившись у старой ели, обломал несколько нижних сухих сучьев.
— Ну что, здесь? — задрав голову, он посмотрел вверх на толстый живой смолистый сук.
— Пойдет, — сказал Михара, словно собирался на этом дереве прибить скворечник, — хорошее место, красивое.
Рядом был пень. Старую ель спилили совсем недавно — может, неделю, а может, вчера, и скорее всего завезли в Москву, поставили на одной из площадей. На пне лежал легкий снежок.
Михара подошел и подошвой башмака провел по пню, сбрасывая сухой искристый снег.
— Вот и плаха готова.
Чекан утвердительно кивнул:
— Как по заказу.
Рафик что-то хотел сказать, но тряпка во рту мешала, и он лишь тряс головой, мычал утробным голосом.
Слезы катились по щекам, горячие, крупные, из носа капала кровь.
— Развяжите ему руки и повалите, — приказал Михара. — А
Тут же Михаре подали топор. Он провел ногтем по лезвию.
— Ну и тупой! — брезгливо поморщился старый рецидивист. — Таким топором только капусту сечь. Но для этого дела сойдет. Цепляй веревку на шею.
Тут же зацепили петлю, Рафика повалили на снег.
Как он ни сопротивлялся, совладать с тремя дюжими бандитами не мог, тем более ноги у него были связаны. Двое держали за руки, третий за ноги. Его подволокли к пню, буквально уткнули в него головой. Один из бандитов сел Рафику на шею, сжав голову коленями.
— Может, пусть смотрит?
— На хрен ему смотреть, — сказал Михара, — руки клади.
Сильные руки профессионального боксера двое бандитов прижали, уложили на золотистый, свежесрезанный пень, покрытый шариками выступившей смолы.
— Ну давай, не тяни, Михара, — попросил Чекан, жаждущий крови.
Михара несколько раз лихо крутанул в руках топор, затем с оттяжкой опустил. Лезвие топора с хрустом отрубило правую руку чуть выше запястья.
— Держи левую. На, Чекан, — Михара подал тяжелый топор.
Чекан опустился на колени и сделал то же, что и Михара, но так лихо и красиво у него не получилось, топор намертво застрял в пне. Две кисти остались лежать на большом пне.
Михара подошел и легко, левой рукой выдернул глубоко застрявший топор, затем обтер его снегом и передал бандитам.
— Поднимайте урода.
Рафик скорее всего еще не почувствовал боли, он с ужасом смотрел на обрубки рук, на торчащие раздробленные кости. Затем хлынула кровь. Но в это время веревка уже была перекинута через сук, и два бандита тянули изо всех сил. Тело Рафика, судорожно вздрагивающее, поползло вверх. Веревку замотали о ствол елки.
— Не оборвется? — спросил Чекан.
Михара пожал плечами. Он смотрел, как из обрубков хлещет кровь, разбрызгиваясь веером вокруг высоко висящего тела. Через пару минут Рафик затих, лишь кровь продолжала хлестать из обрубков.
— Вот и все. Другим будет наука, думаю, об этом все узнают, — Михара, ссутулясь, не озираясь, побрел к машинам.
— Узнают.
— Дурак он — Рафик.
Чекан пошел следом. Они еще некоторое время стояли, издалека глядя на повешенного Рафика Магомедова, сейчас уже абсолютно не страшного.
— Сука! — сказал один из бандитов.
— Так может быть с любым, — заметил Борис, — так что смотрите, Чекан с Михарой пощады не знают.
Бандиты угрюмо побрели к машинам, а затем, увидев, что Михара с Чеканом уже давно стоят на дороге, побежали по проторенной тропе. Когда машины разворачивались, пошел крупный снег.
Михара качнул головой:
— Оно-то и хорошо, заметет следы. Кстати, позвони менту, а то окоченеет, будет как из холодильника.
— Да, сейчас позвоню, — сказал Чекан, беря трубку телефона.